Давид Гофштейн - Избранное

Пусть, как уголь, черна земля,
Но иду я без страха все время,
Тяжела пусть тоска моя,
Но достойно несу ее бремя.

Сколько, сколько нас творчества ждет!..
Эту землю я сам не оставлю:
Я обильно здесь пролил свой пот, —
Эту землю целую и славлю…
Я и сердце свое переплавлю,
Был бы жив и свободен народ!

Все то, что мне подарено,
Чем от рожденья дух владеет, —
Пускай всю жизнь мою оно
В душе моей не оскудеет!

Без страха жду конца пути,
Покоя мой не просит разум…
Коль смерти суждено прийти,
Так пусть она приходит разом.

В минуту тягостную ту
Я все отдам без шума:
Слезы нежнейшей чистоту
И красоту глубокой думы.

Не так уж просто жизнь прожить!
В крушенье всех надежд, в лишеньях
Я мог искать и находить
Незримый свет и утешенье.

Кто жизнь мою немного знал,
Тому рассказывать не нужно:
За утешенье я отдал
Все, что имел, — любовь и дружбу.

Народ мне дал родную речь,
Свои высокие стремленья, —
Я так хочу их уберечь
От смерти горестной и тленья!

Нет! Когда б ни явилась смерть
По мою отболевшую душу,
Буду милый мне мир смотреть
И любимую песню слушать.

В песнь свободы душа влюблена,
Целый мир эту песню сложит:
На любом языке она
Путь-дорогу себе проложит.

По горам и в долинах рек
Я осыплю свой цвет чудесный
И на всех языках человек
Повторит отзвук этой песни!..

Сквозь огонь и сквозь пепел, сквозь дым и бои
Ты вздымаешь разбитые руки свои.
Сгустком крови покрыта твоя голова…
Но я вижу лицо: ты жива! Ты жива!

И в глазах твоих детских сияющий свет,
Что приходит всегда за опасностью вслед.
За смятением разум приходит всегда,
Как весною вода из-под хрупкого льда.

Поднимаешься ты, выпрямляешься ты,
И лохмотья спадают с твоей красоты.
Улыбаешься ты, светлым взором блестя,
И уж видно: ты женщина, а не дитя!

Ты сияешь, величественна и строга,
Сквозь позор, униженья, насилья врага.
Это — юная, чистая сила твоя,
Что боролась, сверкала, сияла в боях,
Что все тучи разгонит, как ветра струя,
Украина моя!
Украина моя!

Вновь он свободен, первый мой очаг,
Он дорог мне в своем простом убранстве!
В столичном шуме я по нем скучал —
По дорогом, богато-бедном царстве.

Там над рекой висел широкий мост,
Красуясь между берегов овальных,
Там некогда родился я и рос,
Там прах моих хранится предков дальних.

И вот прочел я: взорван мост врагом, —
И гнев сжимает кулаки и губы…
За боль мою, за этот в горле ком —
За все, за все заплатят душегубы…

Вряд ли кто-нибудь может сказать,
Есть ли нынче живые из тех, кому жизнь
подарила ты, мать?
Но вот жив нынче я,
И во мне моя сила жива,
И подходят друг к другу слова,
И о жизни мечта
В вышине ткется вроде холста,
И, сверкающий, бьет
Жизни ключ,
И опять
Новых сил придает,
И тебе говорю я с открытой душой:
Я, рожденный тобой,
Как все те, кого взгляд благороднейший твой
Осчастливил навек —
Удостоил сияньем своим,
Прикоснулся, ласкающий, к ним.
Они твердо стоят
И стоять будут твердо всегда
Лишь в борьбе,
Лишь в жестокой борьбе
С каждым, кто боль причиняет тебе,
Кто все близит —
О, ужас! — приблизил, быть может, кончину
твою.
Но они
Не одни, —
Край родной,
Мир большой
С твоим лютым врагом смело
принял борьбу,
Проклинает его
И к позорному ставит столбу.
Мир во веки веков
Всей душою с тобой
И любою ценою
Тебя защитит,
За тебя и прославит он
И наградит.

Вот так, вот так уж нам давно
На Украине суждено
«Вчера» сплетать узорной нитью
С грозой сегодняшних событий.

С далекой юности не стерся
Для нас прекрасный образ Щорса,
И подвигами боевыми
Нам Шварцмана сияет имя.

Была отвага велика
Бойца Богунского полка,
Как Щорс, погиб он на Волыни,
И мой народ скорбит о сыне.

И героические дали
Два этих имени связали.
Идут из прошлого они
К нам — в героические дни.

Сквозь кровь пробьем мы, сквозь бои
Пути грядущие свои.
Среди могил в борьбе суровой
Плетем мы нити жизни новой.

Вот так, вот так уж нам давно
На Украине суждено
Искоренять мечтой весенней
Вражду и злобу поколений!

Я вижу,
Свирепствует злоба:
В крови
И в грязи твое тело,
Но я говорю:
— Не печалься,
Сознанье твое не сгорело,
Прошло через муки и пытки,
И это — на мужество проба!

Я вижу,
Как будто на ткани,
На коже узоры и пятна,
Лиловые кровоподтеки
И черные синяки.
Но сердце твердить не устанет,
Пусть боль для него необъятна,
Но жизни могучие токи
Проходят всему вопреки.
В руке твоей — сила таланта,
Достойная духа Рембрандта,
Она и к оружью привычна,
И к нежным движеньям смычка.
И сердце твое еще бьется
И гонит порядком обычным
По телу отвагу и волю,
Хоть доля твоя и тяжка.
Призваньем великим сильна ты
И, как ни безжалостно время,
Без плача неси свою муку
И к братьям своим выходи.
И кликни:
Мир был
И мир будет!

Я безмолвно прощусь
На дороге
С тобой,
Старый год!
Ты прошел,
И мне легче глядеть
Тебе вслед,
Чтоб не видеть опять
Этот свет
От пылающих заревом сел…
Ты — страшней во сто крат,
Чем другие года…
Уходи, чтоб назад
Не прийти никогда!
Прежде с трепетом я
Каждый год провожал —
Были живы мечты,
И я жадно искал
Светлый луч красоты,
Озарявший черты
Прошлых лет… То сверкал
В них безоблачный смех,
То улыбка цвела
Средь страданий и зла…
Я искал
Утешенья, добра, чистоты…
Я был полон надежд…
Но явился к нам ты!
Я оставил свой дом,
Свои книги, свой труд…
Я брожу, как скиталец,
Один по земле,
Заблудившись во мгле…
И увидел я вдруг
Высоко в небесах
Древний мех, что воспет
Многократно в стихах…
Он заполнен слезами
Народов земли…
Эти слезы текли
Много лет — слезы всех,
Кто страдал и терпел.
Этот древний мой мех
Я народам дарю —
Пронесите мой дар
Сквозь года и века!
Не забудьте!
Запомните дар старика!
Вот оно, утешенье мое!
Вот оно, утешенье мое!