Давид Гофштейн - Избранное

Кто отчаялся — мне не товарищ,
Но усталому руку подам я.
Горек дым пепелищ и пожарищ,
Но мне светит маяк созиданья.
И сквозь горькие слезы страданья
Вижу новый безоблачный день я.
Вижу — утро восходит в сиянье,
Вижу в терниях силы цветенья.

Ну что ж, что я теперь седым и старым стал!
На творческую жизнь я право сохранил!
Я ненавижу зло, хоть я и слаб и стар,
Как ненавидел зло, когда я молод был.
Я видел мир рабов, и этот мир восстал, —
Я слышал зов к борьбе и набирался сил,
И за свободу в бой, в огонь тех грозных лет
С народом шел и я, как воин и поэт.

О, сверстники мои, далекие друзья!
Тот славой озарен, тот в битвах изнемог, —
Но как тепло теперь вас вспоминаю я,
Всех, кто бродил со мной по тысячам дорог!
Внезапно враг напал на мирные края,
И вновь, как в детства дни, звучит призывный
рог,
И в памяти встают слова былых молитв,
Что звали бросить дом для подвигов и битв.

Я помню детство, жизнь в заброшенном селе,
Где с трепетом внимал я пламенным словам,
Где бога я молил о счастье на земле,
Мечтал, как семена добра я людям дам…
И вот теперь опять — «в стране снегов, во мгле»
Последний свой привет, друзья, принес я вам,
На поле битв, где ваш последний вздох затих…
«Я верю!» — так звучит и мой прощальный стих.

Я верю! Пусть темно и холодно кругом,
Пусть жизнь омрачена и горек хлеб в стране,
Измученной войной, истерзанной врагом,
Я поднимаю взор к небесной вышине —
Там башни светлые, и в том краю другом
Победы брезжит луч — он ясно виден мне!
Я верю всей душой! Начало новых дней
Приветствую сейчас я песнею моей!

Ты, слабый голос мой, вплетайся смело в хор,
Который воспоет величие побед!
Пусть в нем потонет скорбь и слава с этих пор
Сияет под огнем прожитых нами лет!
Как будет величав и радостен простор
Той жизни, где ни войн, ни слез, ни горя нет,
Где станет светлый труд основой бытия,
Где песню счастья петь сквозь слезы буду я!

Пусть руины и страданья
Не страшат души твоей.
Не пугайся испытанья,
Созывай на труд людей.

Пусть приходят, стар и молод,
Пусть приходят и берут
В руки лом, топор и молот,
И скорей — за дружный труд.

Пусть молва шумит болтливо,
Что во всем вина твоя.
Строй надежно, терпеливо,
В сердце радость затая.

Наверное, море печали
Не будет полно никогда.
Все слезы людей без следа
В пучине его пропадали.

Пусть дочери плачут в дому.
И как им не плакать сегодня!
Их братья в огне и в дыму
Сраженье ведут с преисподней.

Враг сеял повсюду грозу,
И вот он столкнулся с грозою.
За каждую нашу слезу
Заплатит кровавой рекою!

Наверное, море печали
Не будет полно никогда.
Все слезы людей без следа
В пучине его пропадали.

И деревья и народы
Жизнь корнями наделила.
Гаснут дни. Проходят годы.
Корни тихо копят силы.

И повсюду, где убийца,
Где палач топтал живое,
Где чадящий дым клубится
Над истерзанной землею,

Всходит жизнь, подобно чуду,
Всходит, смерти непокорна.
Это значит, что повсюду
Принялись за дело корни.

Жизнь по всем земным просторам
Снова силы накопляет,
Палачей клеймит позором,
Добрый мир благословляет.

Сквозь великие мученья,
Средь руин и разорений
Пробиваются растенья
Нежной зеленью весенней.

Небесам на удивленье,
Всем врагам наперекор,
Просветленный, ясный взор
Говорит о просветленье
Всей души, всего меня
В свете солнечного дня.

Ничего не позабыто,
Боль далеко залегла,
В сердце — траурная мгла.
Горе каплями испито
От всего, что пережито.

Я в свою живую душу
Боль надежно уложил, —
Будто я без горя жил…
Звонкой песней я нарушу
Потаенный шаг весны
В светлом мире тишины.

Страх — он слепой: ему пути
Для нас во мраке не найти!
Магнитной стрелкою для нас
Надежда служит в трудный час —
Ведет с собою до конца
Все мысли, чувства и сердца.
Рожденный в глубине веков,
Надежды образ вечно нов.
Надежда лик меняет свой
В часы тревоги боевой,
Различно вооружена
В дни горя, в дни побед она,
Постигшая за долгий срок
Изгибы жизненных дорог.
Она мила, она строга.
Она — владыка, страх — слуга.
Сегодня — в дни больших побед —
Для нас сомнений в этом нет!

Мороз укрылся где-то за Уралом,
А здесь вовсю запахло снегом талым.
Зима несет огромные потери
И плачет. Но Москва слезам не верит.
Со снегом расправляется она,
Как будто начинается весна.

Как хорошо, заботы забывая,
Без цели ехать, ехать на трамвае,
Смотреть на город в отблесках заката
И вспоминать места, где был когда-то.
Я здесь дома, как близких, узнаю,
Ведь я провел здесь молодость свою.

В троллейбус я сажусь. Густеет вечер.
Воздвиженка проносится навстречу.
ЦК вот в этом доме помещалось…
О годы, годы, сколько вас умчалось!..
А вот уже Можайское шоссе,
Мы катимся по черной полосе.

По сторонам белеет снег спокойно…
Я вспоминаю о прошедших войнах…
Вдали живым, горящим монолитом
Лежит Москва. И снова, как магнитом,
Меня влечет туда, к великой, к ней,
Хранящей тишину моих полей.

Туда, где бьется сердце всех народов,
Туда, где созидается свобода…
Я под землей. Здесь каждая колонна
Ваятелем обласкана влюбленно.
В благословенный, незабвенный день
Вступил я под сверкающую сень.

Какое из чудес земных сравнится
С вокзалами метро моей столицы?
Но для меня подземные массивы
Не просто ослепительно красивы —
В них я сегодня вижу наяву
Прекрасную грядущую Москву.

Здесь в каждом звуке слышится дыханье
Великого людского созидания.
Здесь пламя мозга нежное пылает
В машине, что меня препровождает
В прихожую невиданных времен.
Их светом этот мрамор озарен.

И я иду. Мне каждое мгновенье
Несет очередное откровенье.
Во всем я вижу разум жизни новой.
Он проверяет пульс всего земного,
Он в каждой малой плеточке горит —
Во всем, что беспокойный мир творит.