Анатолий Венедиктов - Окуневая речка Уводь. Рассказы и стихи

Началась война, курс в академии уплотнили. Курсантам ускоренного выпуска нацепили лейтенантские шпалы и на фронт. Политрук батальона – Кисляков не зря мерил родную землю ногами, не зря запечатлел в памяти особенности земли Русской. В одном из первых боев погиб комбат, батальон в окружении. Политрук впереди. Через три дня, все кто остался жив, из окружения вышли, потери минимальные. Солдат на переформирование, политрука в КГБ. Три месяца под арестом и каждый день допрос. Застрелиться проще. Но Бог есть! Отправлен в зону боевых действий в той же должности.

Политрук до конца войны и на всю оставшуюся жизнь. В начале войны почти мальчишка. В конце – воин, майор, комендант города с узловой станцией, что в самом центре Германии. А раз комендант, жену и дочку разрешено вызвать к месту службы. Жена – Нина Яковлевна с дочкой (шестой год), из Коровина через неделю на пороге: «Здрасте, Вам!» Представить и то сложно.

Комендантская жизнь это вам не домоуправ. Со всех сторон давление. Успевай, крутись. Ни днем не ночью покоя нет. Как на фронте, только пули не свистят.

Начудили политики, порушили военные, а жизнь не стоит на месте. Строить надо, восстанавливать то, что порушено.

Станция узловая. Идут эшелоны и в ту, и в другую сторону. Разбирайся комендант. Нужны люди, деньги, материалы. Война кончилась, всем жить хочется и победителям, и побежденным. И пахать, и сеять, и солнцу радоваться, и богу молится, и любить, и рожать.

Молодцы немцы – трудовой народ! Все у них приспособлено. Где солдату просто ломить и суток мало, для них на два часа работы. Дочурка в одном дворе с «киндерами», через полгода чисто по – Берлински щебечет. Память, как у отца!

Время идет, жизнь налаживается. Открываются школы, кафе, магазины. Жена за покупками, дочку с собой – переводчик.

Почти два года крутился в комендантской шкуре майор Кисляков, а дальше в Союз строить новую Советскую Армию. Должность новая – замполит полка, а по существу все та же. Основная задача – делать из мальчишек мужчин. А смена фронтовикам пришла ослабленная войной, работы невпроворот.

В очередной раз в кадрах вспомнили, что фронтовик, спрашивают.

– Где желаете продолжить службу?

– А как прикажите! Только нельзя ли поближе к родному дому?

Пошли навстречу. Назначили замполитом в одну из частей Ковровского гарнизона. А от Коврова до Шуи, по армейским меркам, рукой подать. Звезд на погоны не просил, не тот характер, но подполковника присвоили, в соответствии с должностью. Подполковник, а дела все те же комендантско-политруковые. Природа под Ковровом, почти родная, Коровенская. И пойма, и леса, и озера со старицами.

– Давай, мать, после службы здесь останемся, – часто говорил жене Николай Петрович.

Помотала служба фронтовика по гарнизонам. Не заметил, как дети выросли. Фронтовиков погодков в армии все меньше, раны о себе напоминают. А кто знает, только жена. Поставит на ночь компресс или горчичники, напоит настойкой из родных среднерусских трав, и шагай политрук-замполит к своим солдатикам. Служба.

Полгода осталось фронтовику-замполиту до полной выслуги. Из центра приказ – уволить по сокращению штатов. Вернулся из полка чернее тучи. Жена: « Что, да как? Не заболел ли?». А когда рассказал про увольнение, успокоилась. Усадила за стол, налила глубокую тарелку, только что сваренных зеленых щей, в граненый стакан «Столичной».

– Не переживай, отец! И посерьезней нас жизнь испытывала. Старшие дети на своих ногах, а младшая – утеха под старость.

Выпил отец-политрук водку, закусил, чем бог послал. И началась гражданская жизнь с пенсией ниже минимального уровня да с доброй женой-подругой, матерью троих его детей.

Продолжил свою трудовую деятельность в качестве инженера «Отдела научной организации труда» на одном из оборонных заводов Коврова. До выхода на гражданскую пенсию, совмещал основную работу с преподаванием философии в штате Ковровского УКП ВЗМИ.

У нас говорят, что хороших людей больше, чем других. Иначе давно бы прекратился род человеческий на земле. Удивительный был человек – Кисляков Николай Петрович. Землемер, политрук, муж, отец, друг, инженер и философ.

В коммуналке на Банной улице, через полгода после начала войны, появился младенец, второй по счету в семье портного и слесаря Дмитрия и его жены Зинаиды. Ждали девочку, а получился снова мальчик. Мальчик улыбчивый, глазастый, чем и отличался от своего старшего брата, когда тот был в таком же возрасте.

Отец, возвращаясь с работы поздно, заглядывал в люльку и в очередной раз, увидев улыбающегося младенца, его круглые глаза, говорил жене: «Мать, тебе не кажется, что он у нас дурачок будет?» Зинаида, естественно переживала, но, будучи от природы мудрой женщиной, отвечала мужу ласково и обнадеживающе.

– Ну что ты, Митя, – говорила она, – мне кажется, скорей всего он у нас станет артистом, как мой брат Василий.

Назвали мальчика Анатолием, а получился со временем Толячий. Через три месяца после рождения младшего сына ушел Дмитрий на войну и не вернулся. Осталась молодая мать одна с двумя малолетними мальчишками на руках. Ни образования, ни профессии. С одним лишь желанием поднять детей на ноги, вырастить людьми достойными.

Много людей забрала война, но многих и оставила на этом свете, каждому поставив свое клеймо. Потому, наверное, кому пахать, кому сеять, кому молотить, а кому и песни петь. Время шло, росли дети. Труд, нищета, да и коммуналки делали свое дело, помогая воспитывать поколение, которому предстояло восстанавливать разоренную войной страну. Ровесники братьев, в большинстве своем, долго учиться не хотели – семь, а иногда даже и четыре класса. На этом все. А дальше в пастухи, извозчики или к станку – помогать семье. Святое дело.

Не хотелось Зинаиде, что бы так же как она, дети ее остались неучами.

– Не нужны мы ни кому, безграмотные. Ни работы тебе путной, ни должности. Учитесь мальчишки, пока я жива. Плохо быть безграмотной.

Окончил старший техникум. А младший – Толячий в техникум не попал. На первом же экзамене завалился – пятнадцать ошибок в диктанте на одну страницу. Пришлось возвращаться в школу и заканчивать десять классов. Аттестат принес без троек, но и пятерок было мало. Уж больно шабутной был мальчишка. Одним словом – Толячий.

Отдыхать по окончанию школы не захотел, пошел в отдел кадров и к станку – учеником токаря. Учитель – пожилой токарь высшей квалификации, не церемонился. Все три месяца, отведенные для обучения, носил чертежи и детали из аппаратной, учил с уважением относиться и к станку, и к инструменту.

Результат не приминул сказаться. В первый же месяц по окончанию ученичества заработал парнишка почти как взрослый – семьсот рублей.