Олеся Головацкая - Асфальтовые ночи. Премия им. А. Ахматовой

– Ах! Завтра небо станет коридором,
А ледники растают сотней струй,
И выплатят зарплату всем шахтёрам!..
– Что ж будет завтра?
– Первый поцелуй!

Пенорождённая,
Ты безгреховна,
Как бестелесная
Сущность любви.
Взгляд утомлённый:
Он баснословные
Чувства небесные
Миру явит.

Крон оскопил беспощадно Урана,
Скорбным страданиям Геи внемля,
Алые капли мучительной раны
Жалостно вмиг поглотила земля

И породила гигантов и мелий,
Грозных эриний, расплату вершивших,
Созданных с жуткой единственной целью —
Сеять страдания всем преступившим.

Кровью Урана,
В море упавшей,
Ты рождена,
Вечная юность!
В каждом романе,
Ставшем, не ставшем
Явью, видна
Их абсолютность!

Будешь и ты приносить в мир страданья:
Похоть, неверность, измены и ярость,
Даже Богам ты внушала желанье
И всемогущих склоняла на слабость.

Сила твоя – сотворенье любви,
Только любовь не всегда сотворенье,
Если влюбленным злой рок – визави,
Если отдаться любви преступленье…

Дует Зефир,
Флорой обвитый,
Бризом расцвел,
Движима гладь.
Празднует мир
Твой, Афродита,
Выход из волн —
Мир вдохновлять.

В образе, в облике, в лике и в клике
Каждый изведает собственный смысл.
Счастье ли, боль ли, но чувство великое
Прибыло на сердцевидке ребристой.

С этой поры до скончанья времен
Каждое сердце однажды разбито —
Правит людьми и богами закон,
Данный Рожденьем твоим, Афродита.

Есть за мной любвеобильный казус:
Мой порок – мужская кареглазость.

Смертоносно жгучих глаз накал
Для меня как будто спецсигнал.

И со сладостью я поглощаю яды
Шоколадно-сумрачного взгляда.

Не страшны ни муки мне, ни кары,
Если рядом два вулкана карих.

И на край земли рвану я сразу,
Коль попутчик будет кареглазым.

На рубашке – сухоцветы,
На коленях – синяки:
Измеряли до рассвета
Мы в шагах длину тоски.

Под глазами плод раздумий —
Мыслей вздутые мешки.
Ниже в неделимой сумме
Грязь, песок и башмаки.

А на пятки понедельник
Наступает вопреки.
На ходу, как муравейник,
Сносим чьи-то биваки.

Знаем оба: сложно в целое
За ночь выстроить куски.
Пусть пока усмешки смелые
Вслед бросают рыбаки.

Я буду любить Вас неведомо и незаметно —
Как дивом благим любоваться лишь издалека.
Никто не узнает о драме моей бессюжетной,
Синопсис которой по сути одна строка.

Я буду любить архаично Вас и раритетно:
Слагая улыбки и взгляды, урывки бесед,
Насытив их замыслом, важностью приоритетной,
Как тысячу смыслов в эскизе зрит искусствовед.

Я буду любить табуированно и претщетно,
Приемля фатальность:
не претендовать, не просить
Того, что перечит традициям ветхозаветным,
Того, что способно и Вас, и меня очернить.

Я буду любить, как художник прообраз портрета,
Как ключ к вдохновенью,
дарующий силы творить.
Меж строчек любого стиха,
что остался бессмертным,
Скрывается тот, кто позволил себя полюбить.

Трагизм аксиомы привязанности безответной:
Она, как f (x), бесконечно стремится к нулю.
Я буду любить Вас безудержно и беззаветно,
Как, впрочем…
Уже и не год, и не два…
Вас люблю…

Забытые слова повисли на перилах,
Взорвавшись в темноте замёрзшего подъезда,
И лифт – глухая вертикальная могила —
С тобой неслышно опускался в бездну.