Елена Сомова - Выключение гравитации. Стихи

Ты гляди, как бабочка расстаралась
Крылья вислоухие поднимая!
Это же не ты открывал книги жизни в мае —

Бабочек над листьями и цветами.
Я тебе красивая, бабочка, досталась, —
Что наделал ты? Варвар так не решился…

Кто – то в моих стихах ласково так обжился,
Выставил свой диван в центр моего стола.
Хмурый банкир с собственностью прижимист,
Мне же смешно: м е лки краденные слова, —

в сальных устах воров муха жужжит от Сартра:
«Стоит ли так пис а ть, ведь не прочтет никто?»
Мученица стола – Муза Восьмого Марта —

срезанную струну спрячет в крови манто.

Обида отвалилась, как оса
Оставив яд в ужаленном, в глубинах
Отравленного существа.
Коса,
Срезая травы, в небо поднялась
И лодкой стала на живых картинах
В глазах уснувшего (как наша власть
на лето) … – …
На лавке коренного удальца,

Хватившего спиртного и свинца.

Провинциальные картины бытия
Пугают натуральностью изгибов
пунктирных линий мата, где свинья
в прекариате кровью плачет, ибо
устала в колесе бежать вперед,
назад же хода нет, и бьют копыта
от бега в поддых. Всеми позабыта,
Бежит согнав свой жир.
– У вас есть йод? Помазать ногу вашу и свою.
Бегу опять, чтоб прокормить семью.

Уже и осень жизни подкралась,
и яблоки не палками сшибает,
а ливнями,
и забивают сваи
властители погоды. Валит масть
червонными листами. На земле
грибницы разворочены кротами, и все их терпят долгими летами, и без грибов обходятся в семье, забыв о бедной маленькой свинье,

не жарят и не варят, не солят,
поглядывая хищно на кротят.

Святая осень вымоет стократ,
Хоть не отмоет, но намочит ровно,
И обнажая души улиц, кроны,
Весну напомнит, коей каждый рад.

И птицы с депутатами летят
На юг пожить в тепле, не утомляясь
И не ворча на новеньких утят
В загаженных озерах, где и завязь
цветов в циркариях – не удалась.

Но будут яйца уток в трубах красть
Из гнезд бомжи и наслаждаться всласть.

Какая осень выдалась уже!
Шнуруют боты вдоль всех этажей,
Забыв купить любимую газету,
В которой по секрету полусвету.

Но скоро не останется пажей,
Дерущихся статьями без ножей.

Незаметно подкрался июнь,
Чтоб пытать ощущением счастья,
Ароматом клубники…
Облачка сахаристые мчатся – их и ешь, —

Помогает от пандемии. Невеликий
Опыт нравственности
закопай поглубже. Двуликим
должен быть артист, чтоб не выжали душу.

Из родимого пота выгребая на сушу,
видишь не лица зрителей – постаменты, на которых яйца голов
ушами ловят акценты.

Пух во прахе – тополь, не вырубленный аллергиками, плачет,
Как старый веник.
Был ли ты в Европе —
Бежит спросить ковбоя скво —
вот задача
открытых Америк —

щедрую сердцевину книги струпьями барахла посыпают. Мы учились по книгам,
Вы – по фигам, —
Каждый теперь это знает.

Не бросай молитвы под ноги лжеученым,
Пусть фильтруют базар по периметрам золоченым. Покорми котенка – уже светает
Сердце, выстуженное цифрой, опять оттает.

На жену, как на стиральную машину
Смотрит дядя Петя-акробат:

То ли брови, то ли куст с плешиной,
Нос или колхозный автомат.
Сторожиха Рая, будто Ада
Иль по-ресторанному – Адэль —

На десерт даст к чаю мармелада
И ногой всегда педалит дверь.

Дядя Петя ей букет – в подарок —
Не дарил ни разу, никому.
То – любовь, что без почтовых марок.
Сыну расскажите своему.
Рая – кухонный комбайн и телевизор,
Пылесос и кондиционер,
Цифровик, ремонтник и провизор,
Кегельбанер-полиционер.

Дядя Петя любит тетю Раю —
В вазу для цветочков – анальгин, —
Он всю жизнь за ней идет по краю,
Вызубрив пароль и ключ, логин.
Всё у них по книжным полкам ровно:
Места нет – не пустят никого —
Ночью дядя Петя смотрит порно.
Тетя Рая говорит – говно.

Пионер решил пример большущий,
Иксы мигом сразу все убрал
И решил: от тети Раи плющит,

У нее под глазом вон фингал,
Выкинула все порножурналы
Дядипетины. Ночной фингал горит.

Прочесала петькины анналы.
Он теперь по жизни инвалид.

Поэты не умирают, они становятся звездами,
Вечными лунными грезами,
Центром созвездий, поцелуем общественной Музы – Фильтр-ловушками комитета госбезопасности и овацией
Листьев у ветреной речки
Перед губой овечки.

Поэт становятся каплей терпенья его издателя, На синей соломке – цаплей
И луной картины ваятеля,

Плоским изображением,
Оттиском великолепья
Складок на платьях дам —

Где тут, ваше величество, срам?

Остается только заткнуть бананами уши,
Рядом с юными сидя на лавке, их речь услышав.
Эти свистопёрые на уроках – мыши,
А на улице отшатнул сивушный
взгляд
и медвежий топ по твоим постройкам.

С логикой своей, индивидуальной мыслью
Видишь ли в упор своей рече-мойкой?
Мысленную речь добрую, не лисью —

Хитрецу в анализ постройкой стойкой.

Знаешь, для чего тебе солнечная крыша?
Волн воздушных крылья услышать свыше.

Береги воинственные цап – царапки,
Если нет причин воевать – отведай
Воздуха мечты в притяженье сладком,

И не жди ни помощи, ни совета.

Кто не был выброшен на днища кораблей
сухих дворов, с балкона поучаем
супругой, битой крепко и не вскользь,

кто знает прелесть кофе или чая,

водички минеральной и святой,
в бело – лимонной квадратуре света,
по облакам спускаясь в мир, воспетый – равноапостольный и золотой —

Кристаллы спящих линий перебрать
Тому не труд в торжествованье веток
и мира целого – вне пут и клеток —

Мелодию создать из грома. Мать —
просцениум сверженья маеты
в провидении сна из чебурашек
и недостатка ценностных бумажек.