Елена Сомова - Выключение гравитации. Стихи

Гул города, писк ласточки в лазури
Отдохновение от беспощадных фурий.
Соседской прогорая папироской,
Терпение дрожит в угаре плоском.
Кошачий нрав деревьев умиляет:
И грациозно и витиевато
Береза мне, как мотылек, оттаяв,
Под ветром о любви подогревает.
Коптежный город, вышибая стройкой,
Хранит пирамидальные руины,
И легкие засаривая бойко,
Рычит по – львячьи сквозь свои картины.
Мы выдуем песок из легких снова,
Если на море вылетим внезапно,
Пока скворчит строительная цапля
И обещает кукиш бестолковый.
Как мумии, лежим в кюветах власти, —
Нам, опрокинутым, и не до страсти.
Под горкой закопали наши слезы,
Песком полили – долго будем ерзать.
Любовь – это из области фантазий —
Ее огонь горит в последней фразе,
Вскользь брошенной – по новой гравировке —
Хитрюги – времени резьба в сноровке.
Влюбленные на пляжной сковородке.

Сегодня улыбнусь благодаря свирели,
Запавшей в душу таинством мелодий,
Из глаз летящих в сердце, что согрели
Мельчайших искр мозаики на входе
В мир противоположных соответствий
Мечте, в дорогу заново влекущей —

И полон до краев при соловьиных кущах
Свет глаз рулад и радуги, – наследства
Счастливых снов о жизни…

Пишущий блеск воды дым разрывает стрункой —
Огненных панорам счесть ли здесь на воде?!
Метазеркальность стрел сквозь часовую лунку Гласный природы звук ловит – мир обомлел:

Как же красива ты, Родина, как шикарна

Держат весы баланс над водяной парчой,
Линий галантный свет в небе спит, благодарный
За чистоту небес – трогай корабль плечом!

Над головами вальс искренне лучезарный —
Бал земной мошкары, трав первозданный лес.
Липы цветущий дар к сердцу льнет, и светает
В ласточкиной резьбе в воздухе волнорез!

А мировой сквозняк выше здесь пролетает,
Изоморфозу ткет в воздухе березняк.
Мир дышит лентой гор,
надгоризонтной стаей.
Благодарить закат выпало башне пор.

Мы все грешны, нас заливает совесть
Руинами мозаики стекла,
Смывая нечистоты с крыш. Светла
Стекольная подстава, словно повесть

О непрестанных взлетах. Слово «март»
Немного тяготит сознанье речью
капели. Дробовой висит картечью
затравка переделки с боди – арт

на легкозвучно – крыловой винтаж
сознательной работы от Фортуны
на высший уровень – отрыв от урны,

сдирая с ног нечистые котурны,
войдя сознаньем в мировой мираж.

Не дождь, а слезы радости отца
Мне с неба пали сладостной лавиной,
И сладко принимать главой повинной,
Как бы в сомненьи, что достойна, и с лица
Не слезы пророняя, а улыбки,
Я посчитала грубые ошибки
Своих несбывшихся мечтаний. Наконец,

Я поумнев, могу сказать «Спасибо!»
За опыт жизни, сделав вдруг красивый
И пышный реверанс ушедшим дням,

Благодарить, в сердцах шепнув: «Отец!» —
Когда затаиваясь, осторожно,
Как череду истраченных горошин
Года считаю, вычислив изъян
Отцовской жизни, и сравнив свою,
Пускаюсь в путь надежд, как море пылких,
Под жаром солнца вылив соловью
Мечтаний своих пылкие посылки…

Сон дарит благодать.
Печаль ушла
И лиловеет легкая полоска —

Морская пыль висит – нет бездне зла!
Винтажных гор сквозняк зовет на плоскость,
Поняв структуру дна, его нехитрый блеф —
А да и хитрый – катится пусть к рылам!
И вместе пусть танцуют, охренев —
Их буги – вужный топ волной накрыло.

Весть о любви мне тайно принесет
Мозаичный квинтет цветных ракушек,

От ига гниловидного спасет
И острых, но глухих и подлых ушек.

И будет говорящий дровосек
Рубить каменья бошек, неприступных
Для проблесков. А море хрустнет супом
Мидийных створок – и закончит век.

Жарче этой жары нет ничего.
Пламя юных высекает свет жизни схватками страсти.
Загодя Богом Самим всё прощено,
Всё же мы ищем выход из жаркой пасти.

Сколь ни листай, ураган, плащаницу лет, —
Морем огня написано на крови:
Хоть ты с макушки кедра дери совет,
Как тебе быть, беглый предатель семьи:

Пасквили умножать, иль считать коней,
Как облака считать на краю слезы.
Вырви же из отчаянья, соловей,
Звездные токи пошли, а то стали злы.

И выражая тонкую с миром связь,
Выскажешь всё, как ноты любви, таясь
в трепете аромата липового цветка,

тонкий дав свет в лучиках молока.

Просто талой водой пробеги по неясному дню —
Ты морщиной прилег на щеке моей,
Нежным аккордом
растворился на коже, но след негасимый прикрой —

так восторженно жить
невозможно
но все же
я живу, в одночасье цвету, как незримый двойник
и ликую о вести, в твоей растворенной заботе.

Мир еще не увидел пунктирный на небе твой лик,
Я его попрошу не пускаться в погоню в зевоте.

Пуха медленный танец истек —
Пух прилег на воде —
Быть посланником духа ему повезло, и в надежде
Я рисую на памяти след бытия. Ты пришел
не как дым и печальник, застыв на земном повороте.