Ксения Лесневская - От северного вокзала до весны. Городская лирика

Устать катиться, выйти где-то в глушь,

Брести вдоль рельс по дикости прогона.

Набресть на дальний тихий городок,

Найти в нём почты древней обитанье.

Послать тебе гитару бренькать рок

Свою оттуда и письмо-признанье.

В чехол пустой сполна насобирать

В лесочке яблок с красно-жёлтый дички,

Измять траву поляны как кровать,

Пойти искать, где ходят электрички.

Увидеть на заборах старых вязь

И как мужик траву за лугом косит.

Когда получишь бандероль, смеясь

Воскликнешь: «Где Дикарку только носит?»

Эх, усталость, словно бы привычка.

Город жмёт бетоном укоризн.

К чёрту всё! Сажусь на электричку:

Разгоняю километром жизнь!

Разгоняю мысли и печали,

Замелькает станции кирпич.

Не сидеть же всё, смотря на дали

В мониторе, как в гнездовье сыч.

Что сейчас у мира на повестке?

За окном всё голь да беднота,

За окном трущобы, перелески.

Не в упадке только лишь мечта.

А мечта – она как глубь у брода,

А мечту, её, ядрёна вошь,

У исконно русского народа

Из души во век не отберёшь!

Друг, товарищ мой, мира северность

Поглотила меня под луной.

Я лелею свою потерянность.

Даже ты не сравнишься со мной

В тех скитаньях с составами мчащими,

Где потёрта последняя нить.

Даже ты забулдыгой пропащую

Так не сможешь плутать и бродить.

Даже ты свою поступь нетвёрдую

Так не выпляшешь в миг вечеров.

Даже ты с своей синюю мордою

Не пропащ средь знакомых дворов.

Даже ты, заползающий гадиной

Вглубь подъезда, ночной баламут,

Для кого-то окажешься найденный

В доме, где вспоминают и ждут.

Не уходи из памяти, мой двор!

Беззубая улыбка друга Гриши,

Шипучки вкус, покоцанный забор,

Излазанные чердаки и крыши,

Веснушчатые лица казаков,

Разбойников чумазые коленки.

Наш штаб среди разбитых парников,

И взгляд суровый бабки рыжей Ленки.

Запах сырой исхоженной травы,

Вместо мяча – полёт консервной банки.

Луки с лозы, подручность тетивы

И плиты недостроек – наши танки.

Не уходи из памяти наспех!

Пусть перекроен ты давно разимо,

Мне кажется, порой всё слышу смех

Там наш я сквозь года, лета и зимы.

Эх, страна моя гаражная!

Над землёй шумит ковыль.

Эх, страна моя бумажная!

Постсоветских досок гниль.

Перепутья бездорожные,

Мир, раздетый догола.

Храмы жадные безбожные

Да решётки, купола.

Эх, страна моя панельная,

Звёзд нерадостный убор.

Эх, распутица земельная,

В крепкой ругани забор.

Эх, страна моя ржавелая,

Шифер травами порос.

Эх, заводы запустелые

Прошлым плачут в блеске рос.

Эх, страна моя вокзальная,

В смоге белом как в фате.

Дева тихая венчальная

Вновь распята на кресте.

Укачай меня, «Ласточка». Рельсы

Гладь крылом стальным, далью измерь.

Дай в вагонах твоих мне согреться,

Впереди пусть Торжок или Тверь.

Я ведь тоже продрогшая птица,

Только крылья устали летать.

Укачай. Пусть мне нежно приснится

Старь квартиры и тихая мать,

Дом высотный у школьной ограды,

Двор спортивный, где садик широк,

Одноклассница – девочка Надя,

Что спешила со мной на урок,

Окна ветхой советской столовой,

У забора Пират – дряхлый пёс.

Пусть во снах повторится по новой

Всё, что времени вихрь унёс.

Здравствуй, станция ночная!

Слышу электрички свист.

Курит, ноги разминая,

На платформе машинист.

Скоро птицей на свободе

Мы помчим в ночной кумар.

Пассажиры ходят, бродят,

Изо рта пускают пар.

Спи, Москва, я ненадолго.

Самых сладких тебе дрём.

Город слышит – буря смолкла,

Маякует фонарём.

А на небе – звёзды-свечи,

Вся вселенная видна!

«На Можайск?» – услышу речи.

«Нет, сейчас пойдёт Дубна».

Улыбаюсь. Спи, столица,

В шуме, в вечном шабаше!

Сколько ж счастья, когда мчится

Вновь душа к другой душе.

В городке, где жизнь не происходит,

В городке, где каждый на счету,

Сложно быть как птица на свободе,

Сложно мчать и грезить на лету.

Вечером сигаешь из окошка,

Не шумя, ведь не впервой чудить.

С первых этажей летишь, как кошка,

И идёшь по улицам блудить.

Огибаешь площадь по аллее,

В сумке кола, чипсы взяты впрок,

А в карманах музыка – там плеер,

А на сердце – блюз, весна и рок.

Станция встречает шумом люда,

Смотришь будто с призрачных высот.

Веришь, что однажды вдруг отсюда

Поезд тебя скорый унесёт.

Так приелся парк, и лес сосновый,

И знакомый двор, и звон цикад.

Но увидишь городок по новой –

Как в окошки врежется закат.

И опять душа как стриж над полем

Замечтает да зашепчет в тишь,

Что однажды вырвешься на волю,

Что однажды так же полетишь.

Город в полночном тумане,

Чудно смотреть, как точь-в-точь

Ватой в небесном кармане

Белью сменяется ночь.

Крыши в дыму и берёзы,

Всепроникающий чад.

Полупрозрачная грёза.

Ветры пред нею молчат.

Скрыты от глаза дороги,

Еле видны провода,

Едет троллейбус безрогий

Словно нигде, в никуда.

В метре не видно, кто близок, –

Дом ли, дорога, иль гать.

Дымка бросает мне вызов

Будто бы что-то искать.

Жизни иной ли начало?

Жизнь с окончаньем иным?

Что-то, что не отзвучало,

Птицам доставшись ночным?

Или тебя искать может,

Друг мой, несчастно любя?

Или пропавшим прохожим

Встретить в тумане себя?

Там, где бульвар неприкаян,

На почерневшем мосту

Встретить себя у окраин,

Вывести как сироту.

Или в густеющем смоге

Пальцем нащупать луну.

Или найти по дороге

Путь в дуракову страну.

Вечно там жить да смеяться

Горя без в вешнюю высь.

Крепко сперва потеряться,

Чтобы однажды найтись.

Москва в тумане. Беспросветный дым.

А может, явь так тлеет и дымится?

Должно быть, это всем всё просто снится

Под небом, как под потолком седым.

Москва в тумане. Только фонари

Видны, как отблеск тающей печали.

Глаза бредя с ногами различали

Лишь этот свет негаснущий вдали.

Что если мир и есть такой вот смог,

Однажды вдруг уставший от материй?

И больше камнем быть уже не смог

И воспарил. Туман, по крайней мере

Он ближе к небесам. Так вот, Москва,

Отбросив эту всю земную тяжесть,

Оторвалась от площадей едва