Марина Ермакова - Не говорите мне о жизни

Всё изменится, посмотри:
После непогоди распогодилось.
Только пасмурно всё внутри,
И снаружи опять испортилось.

Мир создателя, мир людей…
К совершенству стремится праведность.
Ах, как много порой идей!
Да не в каждой есть основательность.

Вот и топчемся… – всяк своё
Понимает до помрачения.
Оттого-то мы и живём
С верой крепкою в обновления.

Этот мир для нас не Эдем.
И для мира мы не свои.
Мы – вопрос в структурах систем.
Так примерь на себя, скрои!

Здесь сквозь дебри, пустыню сплошь
Явь и Навь, и обитель Правь.
Мир на всплески воды похож.
Согласись же со мной, слукавь.

Подбери уйму нужных слов.
Расцелуй меня, рассмеши.
Ты надежда моя, любовь,
Половинка моей души.

Если мир для нас не Эдем,
Даже если мы чужаки,
В этой сложной структуре схем
Нет надёжней твоей руки.

Глухие стены слышат лучше стёкол,
Которые без смысла дребезжат.
У тишины молчаньем рот зажат,
Но есть уменье обернуть вас в кокон.

Гнетущее давление покоя
В затишье начинаешь ощущать.
И хочется неистово кричать,
Обёрнутый безличием застоя.

Но, вслушиваясь в каменную память,
В ней ищешь сокровенное времён.
И смыслом жизни снова окрылён,
Почувствовав в крови тугое пламя.

И ты горишь, познав души свободу!
Сметая безысходность на пути,
Не зная, что случится впереди,
Идёшь сквозь треск стекла мечтам в угоду.

Не говорите мне о жизни,
В ней столько радости и бед!
Обидней оказаться лишним
Среди людей на склоне лет.

Как лист, отживший век свой скорый,
Слететь с родимого куста
И ощутить, что разговоры
Вокруг тебя – лишь пустота.

И прежде чем о человеке
Судить, не ведая о том,
Что пережил он сущем веке,
Стань облетевшим тем листом.

И если никогда не падал,
То и подняться ты не мог.
Мы все из вскормленного сада,
Где вертоградарь [37] Вертогрáдарь ( устар .) – сторож, охранявший сад; садовник. главный – Бог.

Не говорите мне о жизни.
Любая жизнь оставит след.
Жить помогают афоризмы,
Которых гениальней нет.

Ни защиты, ни награды…
И идётся как идёт.
Только я тому и рада,
Что иду всегда вперёд.

Я плачу за всё по счёту,
Оттого легко идти.
Шлю улыбки звездочёту,
Чтобы к звёздам пропустил.

Ну а там… куда придётся,
Строго по моим счетам.
Всё вернётся, всё икнётся
Каждому, кто будет там.

Выхолощен вечер, небо в полудрёме…
Тишина глухая притаилась в доме.
Ласковые тени жмутся, не стыдятся.
– В душу-то не лезьте, полумрака братцы.
Гнутся под кистями винограда лозы.
Призрачными снами наступают грёзы.
Хлопнула хлопушка – с рук упала книжка.
В одночасье стёрлась быстрая мыслишка.
Думалось-гадалось – было всё пустое.
Наслажусь хотя бы временным покоем.

Кто я? Кто я в этом мире?
Если я – полынь-трава,
То меня ветра косили
До Святого Покрова.

От ветров степные веды
Укрывали до корней
И на скудные обеды
Созывали снегирей.

Если птица я какая,
Ветер пусть меня несёт,
То лаская, то бросая,
Над стихией грозных вод!

Упаду, опять взметнусь я,
В небе сделав пируэт.
Поклонись царице Музе,
Опиши меня, поэт!

Если я вода, то ветер,
В одночасье вспенив гладь,
Бесконечным разноцветьем
Вынудит меня кричать!

А когда затихну, солнце
Слёзы высушит мои,
Бросит луч тепла на донце
В сети рыбьей чешуи…

Может, я тот самый ветер?
И мой дом – весь белый свет?
Но никто мне не ответил.
Может, здесь меня и нет?

Когда б я был не человек
И правду жизни не искал,
Не поднял б я тяжёлых век
Взглянуть не раз в судьбы оскал.

Не умилялся б красотой
Чарующего естества.
Не видел связи бы простой
В величии всего родства.

И не нашёл бы блага я
Во всепрощении людском.
И не узнал бы многого,
С чем стал поистине знаком.

Глотая пыль прошедших лет,
Вступая смело в новый день,
Я оставлял заметный след,
На новую взойдя ступень.

И каждый пройденный этап
Я ощущал как сердца стук.
И смелый, дерзостный нахрап
Не убавлял душевных мук.

Память ищет отдушину в жизни.
Материнское ищет тепло.
То тепло, что мы помним до тризны,
Только детство от нас утекло.

Все ручьи собираются в речку,
Оттого полноводней она.
Материнское бьётся сердечко,
Будто бьётся о берег волна.

Заключая потоки в объятья,
Речка воды несёт далеко.
Мама рядом и сестры, и братья.
Вместе всем и тепло, и легко.

Так по руслу текут поколенья,
Свой имея единый исток.
Но приходит пора ответвленья,
И ты сам по себе водоток.

А когда станет вдруг одиноко,
Вспомни маму свою и те дни,
Когда речкой вы были глубокой,
И в душе навсегда схорони.

В пыльном шкафу, позабывшем хозяйские руки,
Многие жизни альбом на страницах хранит.
Пройденный путь чей-то в нём, время встречи, разлуки…
День за окном, уходя, тусклым светом дрожит.

Верный хранитель, зажав меж листами горсть снимков,
Стиснул молчанье и замер, на полке лежа.
Перед вторжением вышла минутной заминка,
И замерла в ожидании полном душа.

Я машинально сотру пыль рукою с альбома,
Будто к нему подберу генетический код.
Как же мне эта картинка с обложки знакома…
Словно с неё начинался по матери род.

Бабушка, дед, мама, дяди и дядины тёти.
Сестры и братья. Пестрит от волненья в глазах.
Люди одеты по той – незапамятной – моде.
Многие души давно отошли в небеса.

Тихо листаю хранящие фото страницы,
Словно по жизни чужой осторожно иду.
Вижу ли я это всё? Или мне это снится?
Что для себя потаённого здесь я найду?

День догорел, занавесила ночь тьмою окна.
Надо бы свет электрический в доме зажечь.
Жарко вспотели ладони. Блестят в каплях стёкла…
Время пришло эту тайну мне в сердце беречь.