Игнатий Ивановский - Мужик и нефть. Басни

Но вот кружок свирепый подобрался
Из прибывших верзил.
Один особенно старался,
Ругался и грозил.
На общей сходке, в полном зале
Потребовал герой,
Чтобы крестьянки лица закрывали
Чадрой.
Мол, и мужчин переоденем,
Аллах велик,
А там отменим
И русский ваш язык.

Село узнало вкус обновок,
Кинжалов и ножей.
Настало время потасовок
И грабежей.
Пришлось вмешаться власти
И потихоньку, без затей
Домой спровадить дорогих гостей
Во избежание напасти.

– — —

Злость порождает злость.
Отпор суровый не случаен.
Но если скромен и приветлив Гость,
Приветлив будет и Хозяин.

Какой-то Князь удельный
Ждал нападенья что ни год
И пожелал от Воевод
Ответ услышать дельный —
Чего войскам недостает.

Сказали Воеводы: «Есть у нас
Мечей, щитов большой запас,
Есть мужество и сила,
Но говорили мы не раз,
Что прочного нет тыла.
А воин должен знать,
Что дети, и жена, и мать
Не под кустом живут, а в доме,
И не придется спать им на соломе
И голодать.

А кто деяньям ратным
Всю жизнь захочет посвятить,
Тому бы надо хорошо платить:
От голода семью не защитить
Трудом бесплатным».

Но Князь сказал: «Так издавна ведется,
Что всё решается мечом.
А тыл тут ни при чем,
И нечего заботиться о нем.
Тыл обойдется».

– — —

История нам говорит,
И случаев таких немало,
Что Князь сражался, был разбит,
И виноват не меч, не щит:
Тыл войска был забыт,
А войско без него не устояло.

Однажды важные чины
В просторном зале
Неторопливо обсуждали
Потребности страны.
Все соглашались: час неровен,
Наступит кризис, грянет гром,
И надо закупить за рубежом
Побольше хлеба и добротных бревен.

Вдруг свет погас,
И окна распахнулись враз,
И словно небо раскололось
Заговорил могучий голос:
«Я – Лес. Сибирский Лес.
Мои богатства необъятны.
Века, века я жду чудес,
Но вас, людей, как будто водит бес,
И пропадает даром Лес бесплатный».

Закрылись окна, вспыхнул свет,
Но сдвигов и поныне нет,
Чиновники все так же заседают
И зарубежные покупки обсуждают,
Привычный путь спасения от бед.

– — —

Я знаю: под рязанским небом
Вот так же пропадает Чернозем.
Своим бы завалились хлебом,
А мы чужой везем.

В селе на выборы народ сзывали,
Царила суета,
А жители всё так же горевали,
Что через речку нет моста.
В день выборов и пиво завозили,
И семгу бочками грузили,
Играла музыка чуть свет,
И власть являлась в новой силе.
Моста же нет.

В сторонке, за сараем,
Старик вел тихий разговор:
«Не тех, ребята, выбираем.
Тот – взяточник, а этот – вор.
Вон Федька – до того уж грешен,
Наворовался всласть,
Но хорошо язык подвешен.
Глядишь – он снова наша власть.

А Ванька не шумит и не стращает,
И с виду прост,
Но если он пообещает,
То будь уверен – будет мост.
Найдет и деньги, и машины,
И лучших плотников в работу позовет.
Не будет маяться народ,
В объезд пускаясь длинный».

– — —

Голосовать и я готов
За тех, кто держит слово.
Оно – надежная основа
Для будущих мостов.

Какой-то ревностный Властитель
Свершил немало дел
И обновить столицу захотел,
Державных предков древнюю обитель.

Он архитекторам велел придти
И рассмотрел их планы:
Полгорода снести,
Везде построить небоскребы-великаны
И разбросать повсюду на пути
Висячие сады и рестораны.
А рассмотрев, свой план велел подать.
Над ним как будто вечность ворожила.
Кольцом столицу окружила
Лугов и рощ живая благодать.

Сказал Властитель: «Модные изыски
Я убираю за зеленое кольцо.
Столица сохранит, как в древнем списке,
Свой облик и лицо.
А кто хотя бы камень стронет с места
Внутри кольца,
Не избежит ареста
И скорого бесславного конца».

– — —

У нашего народа
Путь не из легких, что ни говори.
Пускай снаружи правит мода,
Была бы суть внутри.

В мир заповедного лесного края,
Где звери жили, бед не зная,
Пришла напасть:
Сплотилась волчья стая
И захватила власть.

Отныне вволю волки пировали,
Жирели на глазах они,
А звери о свободе тосковали
И в страхе проводили дни,
Терпели молча притесненье
И деток приводили на съеденье.

Запуганная Лань, едва жива,
Однажды плакала, жить больше не хотела,
Но тут премудрая Сова
На землю с дерева слетела
И ей сказала: «Много знала я невзгод.
Не плачь. Беда пройдет».

Так и случилось. Волки, в полной силе,
Добычу меж собой не поделили,
Передрались из-за кусков,
А там и Люди вышли на облаву,
Стрельбу устроили на славу
И уложили множество Волков.

– — —

Читатель, если горе и нужда
Тебе на плечи ляжет,
Пусть память во время подскажет,
Что самая тяжелая беда
Не навсегда.

Фонарь на пыльном чердаке
В углу валялся.
С самим собой, накоротке,
Он рассуждал и удивлялся:

«Забыли люди про меня,
А ведь Фонарь-то я волшебный.
Как раз для нынешнего дня
Мой свет целебный.
Куда я посвечу,
Видны преступные повадки.
С чиновным вором не шучу
И принародно уличу
Во взятке.
Пока он строил пышный особняк
В поселке дачном,
Я посветил во тьму его бумаг,
И стало темное прозрачным».

Но тут как будто грянул гром
И потянуло дымом,
И охватило дом
Огнем неумолимым.

– — —

Должно быть дом поджег злодей,
Ему без преступлений не живется.
А у людей
Фонарь мой Совестью зовется.

За справками толпа стояла.
Томилось три десятка душ,
И очередь к тому ж
Хотя и двигалась, но мало.
А на стене
Часы неслышный труд творили
И будто бы во сне
Заговорили:

«Премного видели мы бед,
По горло хватит,
Но хуже нет,
Когда чужое время тратят.
Чиновник на людей наводит страх,
Велит собрать бесчисленные справки.
Петляй по городу в трамвайной давке
И стой в очередях.

По всей стране, от края и до края,
От января до декабря
Народ теряет время зря,
Бесценный клад задаром отдавая.
Пора бы возместить
И день, и час, зазря пропавший.
За время должен заплатить
Его укравший.
Заставил лишний раз придти —
Плати».