Влад Бурцев - Бездны и Высоты. Поэтический нарратив о жизни и любви. Тери. Грустная повесть о собаке

Я всех счастливее на свете!
Но жжет в груди и в горле ком.
С цветком меня любовник встретит.
Вино, постель, а что потом…?

Любить — великое счастье.
Но жизнь — скупой ростовщик,
За безумства, неистовство чувств
просит воздать с лихвою.
Я знаю, что завтра пойду
с пустой облетевшей душою.
Женщины, множество женщин
разойдутся с кусками моего сердца.

Одна, поблекшая,
унесет последнюю ярость моих судорог,
Другая, как выцветший бант, —
мой дохленький поцелуй.
И вот, наконец, я пуст.
Сердце гулко стучит,
Как колеса поезда,
Куда-то летящего в ночи.

Промелькнуло и Лето,
с ярмарочным балаганом,
И лихим галопом
бесстрашных карусельных наездников.

Вот и Осень.
Она тоже отлюбила, отмечтала,
Она грустно приходит
с прощальным криком белых журавлей.

Я тебе прощаю все разлуки
И при встрече даже не корю,
Просто поцелую нежно руки,
И их ласку с кем-то разделю.

Пусть все так. Нам никуда не деться.
Ищем встречи, любим не любя.
Верил я, что можно обогреться
У любого яркого огня.

От чего же на душе смятенье?
В доме одиночество стеной.
Жду звонка — волшебного мгновенья,
Только бы услышать голос твой!

Как в шальной моей голове
Поселилась без спроса женщина?
Каждой ночью приходит во сне,
А весь день просто наглая бестия.

Если долго молчит телефон,
Значит, с кем-то садиться в машину,
Чтобы мне рассказать потом,
Как ходила по магазинам.

Говорит, я у ней один,
Смотрит искренними глазами:
— Что такого, с мужем чужим
В лес поехала за грибами.

А в моей голове в бреду
Его страстно и нежно ласкает.
— Муж подруги! Несу ерунду.
Что за ревности — не понимает.

Вот вспорхнула легко как птичка,
Старый друг поманил опять.
— По работе ж, и что за привычка
К столбу каждому ревновать.

В голове лукава, беспутна,
А при встрече нежна и скромна.
Где была, обо всем поминутно
И подробно расскажет сама.

Видно, что-то с моей головой,
Эта женщина непорочна.
Ей претит быть разгульной шальной,
… но она изменяет мне.
Точно!

В моей руке ладошка потная,
Слова лежаться невпопад.
Ты хохотушка беззаботная,
И я смеюсь, чему-то рад.

Еще не знаем, как все сложится —
Неискушенные в любви.
Живем надеждой — все исполниться
О чем мечтали до зари.

Волнует рук прикосновенье.
И губы с чистого листа.
Прижаться локтем — упоенье,
А поцелуй — уже мечта.

Еще неведомо коварство.
Еще так помыслы чисты.
И верим в мир, который царство
Любви, добра и красоты.

Дурачимся. Тебя на спину
Роняю в шуточной борьбе.
И вдруг я ощущаю силу
В твоей податливости мне.

Распахнут ситцевый халатик,
И грудь слегка грудь обнажена,
Прическу не спасает бантик,
И ног волнует белизна.

Я сердца чувствую биенье,
И тела сладкое тепло.
Так близки губы, что мгновенье…
Ах, сколько лет уже прошло.

Ликую — гордый победитель,
Вдруг понимаю — побежден.
Поздней — любовник, искуситель —
Растерян, робок и смущен.

И замираем в ожиданье
Мы от неловкости моей.
Мы дерзко прикоснулись к тайне,
Но страшно, страшно — что за ней?

Я трепет этого мгновенья
Несу сквозь жизнь. И сколько раз
Меня дразнило сожаленье
За неиспользованный шанс.

С годами стал грубей, циничней,
Но глаз ее бездонных синь —
Родник, в котором романтично
Я черпал чистоту всю жизнь.

Плачет осень. Горькие дожди.
Серый город мокнет как бездомный.
Торопливо в ночь бегут шаги,
Лишь на миг тревожа омут сонный.

Я хрупкую лелею тишину,
В ней каждый звук, как будто в обрамленье.
Он чист и ясен, видно, потому,
Что отражает сущности движенья.

Я слушаю, мне дорог каждый звук,
Весь мир напрягся болью ожиданья:
Визг тормозов? Парадной двери стук?
И лифта обреченное молчанье.

И телефон услужливо готов
Взорваться долгожданной звонкой трелью.
…Но ночь бежит за стрелкою часов,
И ясно мне, что мы расстались с нею.

Ты не придешь. И цокот каблучков
Не отзовется в сердце ровной дробью.
И я свободен от твоих оков:
От губ, от рук… Но что мне делать с болью?

«Недоступна она, недоступна», —
В трубке вежливый голос твердит.
Ты уехала в летнее утро,
Ну а я словно брошен, забыт.

Вдруг я стал никому не нужен,
И капризно молчит телефон.
Был во вторник чудесный ужин.
Я не знал, что прощальный он.

А сегодня ты недоступна.
Как в бреду я в щемящей тоске.
И волна, как бы только попутно
Гладит имя твое на песке.

Я не думал, что это награда,