Александр Малашенков - Чистый лист

Вот и они… И, крест целуя,
Он взял в десницы по мечу,
Их поднял, как бы салютуя,
Зари рассветному лучу.

Через два дня, звеня клинками,
Ведома лично королём,
Спеша, не расчехляя знамя,
Заняв собой весь окоём,

Подмога вышла к тому месту,
Где битву принял наш герой.
Как страшно там, от трупов тесно,
Вороньей стае – пир горой.

И, как волна, враги разбились
О воина, меж трёх дорог,
Но перекрёсток, как ни бились,
Никто живым пройти не смог.

Король велел найти героя,
Чтоб с почестями погрести,
Но и под вражьих тел горою,
Никто не смог его найти…

Прошли века, и, канув в Лету,
Забылось имя короля,
Но в тех краях легенду эту
И подвиг воина хранят.

И ранней утренней порою
Его возможно повстречать
С мечами и готовым бою,
И просит весть он передать,

Что он не в силах уж сражаться,
Подмогу ждёт у трёх дорог:
«Когда же можно мне сменяться,
Чтоб я уйти в мир мёртвых смог?»

Может быть, я пишу в никуда,
Может быть, начинаю пустое,
И, себя обманув, как всегда,
Напридумаю чувство простое.
Напридумаю… эка ли важность,
Когда сердце устало болеть,
Примеряя свою же вальяжность,
Преисполненной гордости плеть.
Преисполненной до невозможно,
Когда слово не рубит, не жжёт,
Разобраться в синонимах сложно,
Подобрать, что к мечте подойдёт.
Подобрать… Невозможно обманчив,
Невозможно до крайности слеп,
Этот выбор, о Боже, заманчив,
И, как водится, присно нелеп…
И, как водится, буду и ныне
Разрываемый вновь на куски,
Отправляя себя же на льдине,
Замораживать сердца ростки.
Замораживать чувство простое,
Поливая душевной слезой,
Понимая – всё было пустое
И не то, и не там, и не с той.
И не то, и не там – как же странно
Рассуждать на осколках побед,
Примеряя, опять же, вальяжно,
Без разбора синонимов бред.
Без разбора, от сердца, простое,
Напишу: «Горе мне – не беда».
Может быть, начиная пустое,
Может быть, как всегда, в никуда…

А в губах её вкус, её страсть,
Её самая сладкая самость,
Самой тёплой души ипостась,
Недоступная всем моногамность.
А в губах и ромашек букет,
И кофейная бодрость с рассветом,
Нескончаемый сердца привет,
В этом лучшем привете согретом.
А в губах – то, что мало в словах,
Очень мало в блуждающих строчках.
Сколько вложено в этих устах,
Что мы прячем в загадочных точках…
А в губах и мечта, и полон,
И холодная изморозь вёсен,
Безмятежно отложенный сон
С поцелуями страсти до дёсен.
Наблюдаю, как Кант за огнём,
За водою и звёздами свыше,
Но всё это скрывается в нём,
В поцелуе, с которым мы дышим…

Ну здравствуй, сердце, вот и я
С своей таблеткою от боли.
Мы не враги и не друзья,
Живём доверчиво в неволе,
Не смея чувства показать,
Дабы на чувства не наткнуться.
Я тут пришла тебя обнять…
Мне редко хочется коснуться
Других сердец. Не знаю даже,
Порою тянешься… вот-вот,
Но видишь сердце в антураже,
Пустых искусственных забот
И, вроде, нравится без боли,
Без разных траурных заскоков,
Но неживое сердце, что ли,
Без этих самых кровотоков…
Пускай с тобой мы не друзья
И не враги на счастья поле:
Ты это… здравствуй, вот и я,
С своей таблеткою от боли…

Мне бы доктора, право, не тела,
Мне бы доктора глупой души…
Улыбалась, любила, летела,
А теперь продают за гроши.
Да и ладно бы с ладной ценою —
Хоть чего-то с паршивой овцы,
Что когда-то звала за собою,
Ретушируя струпья гнильцы…
Вот бы знать бы ещё до начала,
Хотя знал, предрекая итог,
Интуиция звонко стучала,
Своей веной набухшей в висок.
Обращая внимание сразу,
На излишнюю смелость в словах,
Как же сложно заметить заразу,
Как же сложно увидеть в глазах
За искрою побитую тварь,
До тебя… с истерическим смехом,
Выдающую грязь за янтарь.
Для торговли душою с успехом,
Продавая со знанием дела,
Да чего там… Пиши – не пиши,
Мне бы доктора, право, не тела,
Мне бы доктора глупой души…

Что-то вышло – не дать, не взять,
Даже как-то неловко, вроде…
Никому это не отдать,
Но доступное по природе.
Никому – ни тебе, ни вам,
Даже мне иногда – не важно…
Это таинство пополам
Не прилепишь на сердце дважды.
И вполне и, возможно, там,
Где создатель мешает эры,
Чей-то вечно молчит тамтам,
Подбирая себе размеры…
Нет, ну правда, не угадать —
И зачем, и к чему примеры,
Если можно к тамтаму встать
Там, где вечность мешает эры…

Мы перед смертью уязвимы,
Других не ведаем преград…
Напрасно лет холодных Зимы
Листки срывают Светлых Дат…

Пускай разлуки бесконечно
Врываются, как синий лёд.
Нас манит Путь на небе Млечный
В цветной волнующий полёт…

Моей строки алеет пламя,
Вплетая огненный узор
В сердец неуязвимых память,
Где встречи живы с давних пор…

Вдохни наброски поцелуя,
Объятий тайны расшифруй!
Смотри, как ангелы рифмуют
Потоки невесомых струй,

В которых Время торопливо
Течёт в неведомую даль
Туда, где Филин прозорливый
Вписал одну строку в скрижаль…

Опять заламывая руки
С бесстрастным и скупым лицом,
Приходит вестником разлуки
Рассвет в неугомонный дом…

Но вновь придут на смену встречи,
Улыбки и восторг в глазах.
И Ночь тела огнём излечит,
Часов развеяв хрупкий прах…

А вы водили дочку в садик?
С тех пор минуло тридцать лет,
Но память сердце нежно гладит,
Открыв мне Вечности секрет…

Сияла гордость в каждом шаге,
И маленькой руки тепло
Доверия писало знаки,
Отца украсив ремесло…

Не хочет верить трезвый разум,
Что этой крохи больше нет,
Что Время строгие указы
Вписало в проездной билет…

И женщина ведёт двух дочек,
Отдав души своей покой…
И сердце мне пером щекочет
Хранитель тёплою рукой…

Пусть мало делал фотографий—
Другие были времена…
Портреты детские на шкафе
Не могут всё вместить сполна…

Но память – верный мой попутчик —
Дарует счастья островки,
Имея к ним заветный ключик
И ритмы искренней строки…