Станислав Хромов - Цветы века

Не тревожит, а может, привыкли, —
Но кого же теперь удивит
Человек на своем мотоцикле,
Устремленный, решительный вид.
А на полную, было, катушку,
Как с крючка оборвавшийся ерш,
Посадив за спиною подружку,
Без оглядки по трассе рванешь.
И таращась вперед ошалело,
Невесомый затянешь полет,
Когда вдруг ее гибкое тело
К твоему монолитно прильнет.
Проносясь по окраинам мглистым,
Ощущаешь, пространство свербя,
Не простым уже мотоциклистом,
А былинным героем себя!
Позабудешь печали мгновенно,
Кутерьму незаконченных дел,
И любая беда по колено,
Если сотня еще не предел.
Разве это не сущая глупость —
В неизвестность лететь на авось,
Ах, наивная девочка юность,
Слава богу, что все обошлось!
Что сегодня, отчаянный житель,
Не гоню, за подругу дрожа,
Что покуда в иную обитель
Не ушли мы еще с виража…

Всю дорогу из окон видна
Бесконечная наша равнина —
Перелески, низины, вода —
Ни конца и ни края не видно!
Сколько можно смотреть и молчать,
И мечтать о каком-то уюте…
Я давно уже стал замечать,
Как мрачнеют от этого люди.
Здесь как будто легенда бледней
О грядущем всемирном потопе —
Сколько жизней и судеб людей
Унесли эти ржавые топи!
Безысходная зыбкая жуть…
Нет душе никакого оплота!
Я люблю их не больше ничуть,
Чем гниющие в сельве болота.
Чем тяжелый навязчивый сон,
Возникающий вдруг ниоткуда,
Я предам их за всякий резон,
Как небесное царство Иуда!
И слагая грядущему гимн,
Я поклясться готов на иконе,
Что хочу пробудиться другим
На каком-то другом перегоне…

Пляшут яростные искры,
Разгораются сильней,
Неотчетливы и быстры
Очертания теней.
Не видать ни зги за тыном,
Тьма сгустилась над селом,
Вдоль по улицам пустынным
Хлещет снежным помелом.
Попадаешь в небыль словно,
Или чудится тебе —
Угрожающе и злобно
Кто-то возится в трубе.
И за белой поволокой
Неизвестностью страшны
В дикой ночи волоокой
Наши дни отражены!
Там в сугробах мчатся тени,
Продираясь по кустам,
Бред навязчивых видений
Оживает ночью там.
И заря не смеет брезжить
В той безлюдной стороне,
И поет лесная нежить
Акафисты сатане.
Неспокойно в поле белом,
Воют ветры, кружит снег…
Разлетятся по пределам
Из далеких лесосек.
Заворачивают с круга,
Покидают бурелом.
Только вьюга,
вьюга,
вьюга
Машет белым помелом.

В скитаниях, в неведенье, в тревогах
Промчалась тройкой молодость моя,
И вот на нескончаемых дорогах
Я снова вспомнил отчие края!
Вернуться б мне!
Да нет былой отваги,
Давным-давно рассеялись мечты,
И выжигая душу на бумаге,
Я сжег назад последние мосты!
Как это жаль!
А я все жаждал встречи,
О ней одной лишь Господа просил,
Но слишком откровенны были речи,
И слишком мало в сердце стало сил.
В чужом пиру и в жизненном застолье
Я прокутил все чувства до креста,
И понял я,
смиряясь поневоле,
Что всех трудней последняя верста!
И потому, как только вспомню снова
Окрестности, где молодость цвела,
Душа моя так страшно и сурово
Закусывает удила.
Осталось все —
растерянность и нежность,
И сосны за туманами полей,
И красота, и утренняя свежесть
Разросшихся у школы тополей.
И первые признания под сенью
Дрожащих и полузакрытых век,
И все, что по пятам несется тенью,
Что свято помнит каждый человек.
Осталось там!
И чувствуя усталость,
Я не тоскую в жизни ни о ком,
И лишь она в душе еще осталась
Единственным и светлым маяком.
Кружу вдали, как раненая птица,
Как в холостом режиме магнето,