Ирина Ирвит - Правый марш. Стихотворения

Последние листья слетают с деревьев,
Как птицы, садятся на выпавший снег.
На этом последнем бродяг новоселье
Обещан холодный им долгий ночлег.
И ветром встревожены темные крылья.
То листья иль птицы, то вымысел, быль?
Весной этих листьев летучею пылью
Восточные ветры накроют ковыль.

Мой взгляд устремился на голые кроны
Свидетелей вечных всех сумрачных зим.
Он помнил их в ярком наряде, зеленом,
Тебя никогда он не знал молодым.
Последние листья. Последние листья
Бесшумно, как птицы, слетают с дерев.
Ни зла, ни корысти, ни зла, ни корысти.
Лишь грустные мысли – знакомый напев.

Я к Днепровским, родным, берегам
Возвращусь, словно рыбка на нерест.
Из далёких морей где-то там,
Где лиловый и розовый вереск.

Ветер, юго-восточный, жара!
Мне Москва обещает погоду:
«Ветер, юго-восточный, жара!»
Что теперь уповать на природу.

У морей никогда берега
Не бывают ни правым, ни левым,
Лишь у речек – два вечных врага,
Усмирённые водоразделом.

Правый – горд и надменно высок.
Левый – гол, как сокол, и унижен.
Правый целит мне пулей в висок.
Я с другой стороны это вижу.

И в насмешку, наверное, здесь,
На твоей и моей батькивщине,
Берегов разделения в честь,
Как враги, мы сойдемся на рыни.

Ветер, юго-восточный, жара!
Этим летом – такая погода.
Собираться домой мне пора,
Позади все спокойные годы.

Ветер, юго-восточный, жара!
Мне Москва обещает погоду.

Ветер, юго-восточный, жара!

Ах, суета – нелепых мелких дел,
Ненужных лиц, бесплодных разговоров.
И пустота. И временной раздел.
И поиски единственного слова.
Когда бы правду, не скрывала ложь,
И вечные не мучили сомненья,
Мне б объяснить томительную дрожь,
И постоянство бледных сновидений.

Я не решаюсь сделать верный шаг
И пасть к ногам бесстрастного кумира.
Лукаво шепчет мой заклятый враг:
«Тоской живет твоя скупая лира.
Не предпочти реальный грубый мир,
С единственным божественным мгновеньем,
Той вечности, где правит твой кумир,
Ему подвластны все твои стремленья.

И царствуя, разнузданная воля
Творит миры, в отверженном сознанье.
Уж такова усталой плоти доля —
Стать лоном смерти всех мирских желаний».

O, не стремись в Земном увидеть Бога.
Не сотворяй ему святые нимбы.
Его душа мертва или убога,
И блеск души своей то зришь над ним ты.

О, лишь Земной поставит на колени
Того, кто призван, может быть, богами.
Молчать посмеет приказать Сирене.
И лишь Земной способен «бить ногами».

Но он не властен над душой творящей —
Тут не поможет диктатура стада.
И лишь Земной не слышит уст молящих.
Земной – «Хочу» предпочитает «Надо».
О, не стремись в Земном увидеть Бога.

Движеньем размеренным верным,
Венчая рожденье и смерть,
Днём, ярким, и ночью, неверной,
Стараясь к закату поспеть,

Жизнь чья-то течет, как река…

Бывает, спокойна ленива —
В теченье своём, глубока,
А мелкая вечно строптива,
Неровны её берега.
Но стоит, винить ли смятенье
Игристых потоков в горах,
И к жизни святое презренье
Разбитой лазури во прах?

А если подняться к истокам
Смиренной равнинной реки,
Откуда-то жалко стекают
Презреннейшие ручейки.
Тогда, как большим водопадом,
Шальная рождается жизнь.
И ей, без любви и награды,
Катиться безудержно вниз!

Я к другой тебя не ревную —
Нам доступна с тобой бесконечность.
Где найдёшь на Земле такую,
Чтобы с нею остаться на вечность.

С ней лежать на одних полатях
Первовлюбленными, только ближе,
Покрывала откинув, платья…
Тихой стопкой бесценных книжек.

Слов несказанных аллилуйю
На Земле от меня не услышишь.
Сто томов равны поцелую,
Если ты ощущаешь и дышишь…

Не пожалей низвергнутых кумиров,
Развенчанных, безвластных, сирых.
Не пожелай душе их искупленья
За грех во власти, в ослепленьи.
Не помешай идущему в чертоги
К доступной призрачной богине.
Коварен пламень чей, желанно имя,
О, Истина! Познал – и в боги!

Не помоги тому, чей путь обратный
Не стал стезёю благодатной.
Влачась с вершины, благо – не сорваться.
Нет всем нужды в тот храм соваться!
Душа грешна, себя воздвигнув в боги,
Парит над помыслом убогим;
И в ней самой спасение и кара.
Не избежит судьбы Икара.

Сам Бог эфес вручил, как видно, Вам —
Зло укрощать привычным жестом грубым.
А что? В бою, идя по головам,
Не приходилось встать на череп друга?

Есть у политика своя дорога,
От поля брани дальше, чем от Бога.
Глупцы ж идут в атаки, брат на брата,
Их черепа – невелика утрата.

Небесных звёзд и не на всех достанет,
Толпа влачится вслед за мудрецом,
Спасителем считая иль отцом,
Того, который ныне ею правит.

Себе смешон политик не бывает.
Всегда достойно исполняет роль,
Срывая смех иль причиняя боль.
Он лжец или мудрец – толпа не знает.

И тщась снискать всеобщую любовь,
Мудрец в награду обретёт презренье,
А лжец у сердца нарисует кровь,
И гнев толпы заменит сожаленьем.

На краешке стола
в английском кабинете
Оставлены слова,
в запыленном конверте.

Слова любви моей,
подарок милый – книжка.
Позволено лишь ей
тебя любить, и слышать.

И выучить язык,
понятный в этом доме,
который знаешь ты,
но мало мне знакомый.

Итожит год века —
идёт пора иная.
Два разных языка
нас с Вами разделяют.