Наталия Осташева - Рыба на том берегу. Стихи разных лет

Я просыпаюсь в тишине —
Как будто родина
А раньше думалось-то мне —
Такая жадина

Берет одно, дает взамен
А я – распутывай
И держит префиксы в уме
Немодный сотовый

Но только ночью по стене
Гуляют ходики
На фоне всех неврастений
Ты любишь худеньких

Какой там огнегривый лев,
Обычный пьяница.
И этот чертов PDF
Не сохраняется.

2008, Москва

Раскосый снеговик лишится головы,
На нем любовь-морковь расти уже не может,
И, словно время лет мурашками по коже,
Скоропостижный снег растает до травы

Весенним звонарям плевать на тишину,
Сбоит их календарь шипованной резиной,
Гори оно огнем и сквозняком сквози нам,
Чтоб землю – в ширину и небо – в глубину

Здесь будет синева, там – солнце над рекой,
Вертлявая тропа, и как пройти к вершине
Я кажется пойму, ты только подскажи мне,
Какая тут страна, и год уже какой

2008, Москва

в небе три воздушных змея
каждый словно серафим
хочешь прилечу к тебе я
мы посмотрим диафильм

про врагов-друзей заклятых
с багажом волшебных фраз
малышей семидесятых
и пришедших после нас

полно меряться талантом
с пленкой выцветшей в руке
отдавай – подсветим лампой
прямиком на потолке

день затянет в шорох сквера
чтоб неспешно пролистать
и в закат строчит ээро
для умеющих читать

соглашайся я в квартале
ведь иначе нам хана
все вайфаи замотали
и в эфире тишина

скоро будет пусто страшно
передумаю сама
солнце падает за башни
камень ножницы бума…

2014, Москва

Она говорила яблоко, она зажигала яблоко,
а он выбирает публику и песни для никого.
Она не снимала ролики, домой уезжала в Зябликово,
его ничего не трогает в процессе как таковом.

Она говорила – дорого, но не выносила старого,
а он ежедневно новые выкидывал номера.
Она не ломала голову, когда он читал Гаспарова,
а он забывал всё начисто и вещи не забирал.

На ней все балансы белого, на нём – реверансы гениям,
она отдыхает в Греции, а он доедает суп.
И если её концепция – приёмное отделение,
то он у окошка целится, а мимо других несут.

Какие-то фото в рамочке и письма потом выбрасывал,
Как будто стирал из памяти. Но память не жжет карман.
И только цветные бабочки, летающие над трассами,
Вели над его небрасками подсвеченный караван.

Да, собственно, больше нечего. Молчит она, кроме прочего,
а он никого не слушает и тоже не говорит.
Но где-то в почтовом ящике зацепятся междустрочьями
и снова начнут историю,
не влезшую в алфавит.

2011, Москва

Пожалуй, это просто полоса —
Не вижу цвет, не слышу голоса
Куда ведет – вперед или обратно,
В какие часовые пояса?

Я занимаю левые ряды —
Призы за скорость, плата за труды,
Не жалко повторяться многократно,
Обидно плакать из-за ерунды —

Вот, например, избитый монолог,
Про то, как волк ягненка уволок,
А лес большой и думаешь пока ты,
Не грех принять пролог за эпилог.

Но если нет обратной стороны
И всё равно – не то, что все равны,
Как быть по-настоящему богатым?
Не в смысле денег, в смысле глубины.

2008, Москва

ночь, тишина, бездействие
липами шелестят,
летнее равноденствие,
глядь – и уже сентябрь

чувствуем – мы и сами те,
кто потерять готов
ключик от нашей памяти,
не заводилась чтоб

чтобы не отмотала бы
в час, где на взмах весла
пела-скрипела палуба
и в горизонт несла

нет на деревьях золота,
чтобы собрать в карман,
звездочка вон приколота,
но и она обман

у переезда старого
долго идет состав,
умные станем, стало быть,
скоро учить устав

тонкое гнется деревце
над ключевым мостом,
и ничему не сделаться
ни для каких потом

и понимаешь, вроде бы,
в точных наверняках,
что этот ключ, как родину,
нужно держать в руках

знаешь, в какую сторону,
вроде бы – вот, решил,
только пружина сорвана
там, где крутить спешил

2017, Москва

Ты, как обычно, врёшь, в смысле, ты говоришь, что рад,
Кем бы ты ни был, главное, чтоб рассказать о чем —
Вчера среди ночи попала в пробку на Ленинградке,
Слушала радио, думала, кем/чем ты на этот раз увлечен.

Такая Москва – оторвет полчаса, но отдаст полжизни,
Только бы лето было бодрящим, такая малость.
С неба не падает, но ты говоришь: «Ложись».
Не одобряешь, чем бы я нынче ни занималась.

Вот говорят, такая ровно погода и, в общем-то, лето лечит.
Я закрываю окна, это фигура речи.

2008, Москва

До фонаря, точнее – от сих до сих ты,
Как часовой, точнее – по часовой,
Ходишь по кругу и любишь одних басистов,
Дождь из одной категории весовой —
В общем, всё чисто.

Вот и волна шипящих накрыла площадь
Там, где рука залезла под облака,
Небо дырявое над головой полощет —
То ли начало черновика,
То ли попроще.

И хоть ты тресни, не смейся, но этот бесит
Красный закат стигматами по домам.
В городе детства кромешная темень в десять.
Кажется, это пришла зима.
Переоденься.

2008, Москва

А настроение твоё —
Что тот подпольный олигарх,
Но под ногами водоём
Весь в этих рваных берегах.

Смотри, чудовище, внизу
Такой изысканный ландшафт.
И порт похож на стрекозу,
И всё в предложных падежах.

Как будто больше тридцати,
Но явно меньше сорока.
И сразу в воду не войти,
Покуда греются бока.