Дмитрий Шишкин - Прозрение

Ожесточенье классовой борьбы
Остановилось пред чертою роковою.
Когда вопрос Отечества судьбы
Навис над каждой русской головою.

Запомнит Русь своих героев
По имени поднявшихся вождей.
Защитников русских устоев,
Поднявших на спасение людей.

Нижегородец Минин, князь Пожарский
Возглавили народ из всех слоев.
Освободив Москву, на выбор царский
Созвали люд из русских уголков.

Всем миром долго выбирали
Себе природного государя.
Но мнения не совпадали.
Трудно для всех найти царя.

И выбрали средь очень многих
Того, кто безобидней был.
Сможет хранить завет устоев.
Держать в узде и нрав, и пыл.

По сути мальчик, Михаил Романов.
Из всем известной знатностью семьи.
Страдал от Годунова и от панов.
Поставлен во главе русской земли.

С избранием пришел конец и смуте.
И успокоилась московская земля.
И подобающе торжественной минуте
Венчают Михаила званием царя.

Прощай, преданье ветхой старины!
Ведь после смуты нет к тебе возврата.
Порядки в обществе изменены.
Страница новая истории начата.

Прервался политический обычай.
И государь от государства отделен.
Сменился ход порядков и обличий
На то, как правит государством он.

Дотоле царь – всему хозяин.
Владелец государственной земли.
Скорее собственник и барин,
Творящий суд от всех вдали.

Народ считал себя пришельцем,
На время принимавшим власть.
Считал государя владельцем,
Давая править ему всласть.

Безвластье смуты изменило
Взгляды на общество и власть.
Народ вдруг понял, что он сила,
Не давшая стране пропасть.
И избираемый собором,
Новый московский государь
Уже в ответе пред народом.
Забыто все, как было встарь.

Это не значит, что боярство
Оставило спокойно власть.
Да и окрепшее дворянство
Стремится на глаза попасть.

Отсюда вышло затрудненье.
Собор венчал цареву власть.
Самодержавное правленье
Ждала суровая напасть.

* * *

И вот, казалось бы, наследный,
Но выборный собором государь.
По сути, самодержец гневный.
На деле же мальчишка-царь.

Полезши в кузов, молодой Романов
Уж пожалел, что назвался груздем.
Необразованный, без царских планов,
Стал вдруг страны большой вождем.
Не находя опоры в знати,
Он полагался на отца.
Желал всемерно благодати
Для славы своего венца.

По всей стране ввел воеводства,
Крепя для власти вертикаль.
Наладил пушек производство.
Реформой армии поднял мораль.

А в пестроте гражданских состояний
Ввел замкнутость сословного деленья.
Тягло иль служба – не предмет желаний.
Теперь обязанность от самого рожденья.

И костенеет весь общественный состав,
Делясь на замкнутые классы.
В каждом сословье свой устав.
Нет больше разнородной массы.

Больней всего задело всех крестьян
Такое жесткое сословное деленье.
В свободе выхода возник изъян.
Лишен крестьянин волеизъявленья.

Крепя крестьянина к земле,
Его крепили и к владельцу.
Он боле не хозяин сам себе.
Не повезло вконец терпельцу.

* * *

И все ж Россия прирастала,
Идя неудержимо дальше на восток.
Дошла до далей тихих океана.
Вдохнула всласть соленый ветерок.

Но главные торговые пути
Южных и западных морей
Русским закрыты. Не пройти.
Противники пока сильней.

На западе Литва, и шведы, и поляки.
На юге турки, крымский хан.
Все стороны желают смертной драки.
Всех охватил хмельной дурман.

А судьбы русских областей,
Входивших в русскую Литву?
Что может быть еще важней?
Надо помочь родному естеству.

Уже ведь многие века,
Сбирая Русь со всех концов,
Радеет о своих Москва,
Гордясь землей своих отцов.
И с каждым разом все сильнее
Перед Москвой вставал вопрос.
О судьбах западной Руси радея,
Сомненьем мучился Великоросс.

О, западная Русь! Забытая в веках,
Ты все ж осталась православной.
В чужой стране горечь в сердцах.
В своей земле ты гость нежданный.

Литва и Польша, унией скрепив
Свою судьбу в стране единой,
Корону с Княжеством объединив,
Назвались Речью Посполитой.

И земли бывшей Киевской Руси
Порядкам польским подчинились.
Католицизм на них от Рима привнесли.
Законы крепостные утвердились.

У края княжества Литвы
Русь превратилась в Украину.
Безлюдна степь, и города пусты.
И лишь крестьянин горбит спину.

И все же манит степь Украйны
Люд промысловый, удалой.
Богаты земли здесь, бескрайны.
И воздух легкий и хмельной.
Вновь оживилось Поднепровье.
Бегут крестьяне к вольнице степей.
И создавая заново подворья,
Ведут себя все боле удалей.

В защите от кочевников-татар
Своих домов, хлебов полей
Потомки победителей хазар
Создали мир особенных людей.

Крестьянский труд и сабля под рукой.
Готовый дать отпор за тех, кто дорог,
Вольный казак, бесстрашный и лихой.
И путь его домой так бесконечно долог!

За казаком буквально по пятам
Ступают шляхтичи и паны.
Поместья знати, замков караван
Плотно прикрыли юг Украйны.

Пыталась Польша приручить
Казачество себе в защиту.
Реестр принялась вводить,
Чтобы не дать себя в обиду.

Но ненавидя шляхту и панов,
Казак уходит ниже по Днепру.
Туда, где нет ни рабства, ни долгов.
Себя вверяет братству и челну.

И славой грянула у Запорожья Сечь,
Казацкой вольницы станица.
Берясь себя и православие сберечь,
На Хортице воздвигнута столица.

И вскорь про лихость казаков
Прознали все окрестные народы.
Ради добычи он на все готов.
И дом ему – небесные просторы.

В итоге стал он бунтовать
И против шляхтича и пана.
Поспольство не желая знать,
Он как незаживающая рана.

А тут разлад основ церковных.
Собором брестским униат,
Искатель с Римом скреп духовных,
К католикам податься рад.

И на защиту православной веры
Казацкий гетман с войском встал.
Привыкший жить без всякой меры,
Знамя борьбы за веру гордо взял.

Увы, казачество не однородно.
Состав его смущает пестротой.
Не приучили жить их благородно.
Все больше ходят голытьбой.