Дмитрий Шишкин - Прозрение

В реестр включены оседлые казаки.
А так все больше беглых из крестьян.
Годны в реестр все на случай драки.
Но после драки ты опять смутьян.

И так скопляясь в Запорожье,
Ведут казаки мятежи.
Частенько забывая слово божье,
Творят разбой и грабежи.

Идет восстанье за восстаньем
Сторицей не один десяток лет.
Все завершилось расставаньем.
И вольницы простыл и след.

В итоге Польша властною рукой
Себе казаков подчинила.
На землю снизошел покой.
Но зреет скрытая обида.

Туго затянут малоросский узел.
Вражда повсюду. Правды нет.
Наверное, Македонский нужен?!
Хмельницкий взялся дать ответ.

Пытался разрубить казацкой саблей
Хитросплетение враждующих сторон.
Его призыв стал той последней каплей,
Прервавшей резко бесконечный стон.

Вновь вспыхнула заря восстанья.
Вся Малороссия бурлит в огне.
И превзошел все ожиданья
Успех восставших, как во сне.

Трех битв хватило. И Богдан —
Всей Малороссии хозяин.
Он даже в Киеве признан
Заступником русских окраин.

Пойти под руку православного царя
Пытался как заступник веры.
Но медлил царь, ничто не говоря.
Меж тем на гетмана напали беды.

Не получив ответ московского царя,
Он потерпел от Польши пораженье.
Союз с поляками искал, что зря.
Усугубил свое плохое положенье.

Голод и мор прошли по Украине.
Грабят поляки, крымский хан.
И малоросс живет как на чужбине.
Вместо надежд – сплошной обман.

Москва же не торопится вмешаться.
Ей кажется, что собирание земель
Должно само в итоге состояться.
Важнее избежать горечь потерь.

И лишь когда стало понятно,
Что гетманство не удержать,
Москва взялась за дело внятно:
От казаков присягу отобрать.

И с Польшей началась война.
С успехом быстро подружились.
И Белоруссия, Волынь, Литва
К цареву титулу присоединились.

Но с севера вдруг вторгся швед.
Взял в Польше Краков и Варшаву.
Стерпеть не смог Москвы побед.
И с ней в войну вступил за славу.

На время с Польшей замирившись,
Москва пыталась Ригу взять.
Серьезных результатов не добившись,
Пришлось со шведом мир искать.

Меж тем Богдан Хмельницкий умирает.
И тут пошел разлад средь казаков.
И войско запорожское вдруг присягает
Короне польской, и конфликт готов.

Москва унижена под Конотопом.
И вновь пришлось ей Польшу воевать.
Эта война ей вышла боком.
Литву и Белоруссию пришлось отдать.

И в этой жесткой и тяжелой схватке
Противники дошли до истощенья сил.
Дела обоих в крайнем беспорядке.
Казну до меди поединок иссушил.

И только враг обоих, гетман Дорошенко,
Противников невольно к миру побудил.
Подавшись вдруг к турецкому султану,
Грозным врагом две стороны он помирил.

И долго враждовавшие державы
Перед лицом единого врага
В союз объединились не для славы,
А ради сохранения себя.

Так вечный мир меж двух держав
На целый век поставил точку
В столетнем споре, кто был прав.
Не справиться им в одиночку.

Увы, о Малороссии забыто.
Пришли другие времена.
И хоть так много пережито,
Сложно сказать, чья здесь вина.

В своей вражде Украйна разделилась
Напополам по берегам Днепра.
На левом за Москвой власть сохранилась.
Достались Польше справа берега.

И молвить лишь слова осталось,
Которыми Богдан успел прослыть:
Как не того ему хотелось,
Чтоб тому делу так вот быть.

Война с поляками и горечь Украины
Достались новому московскому царю.
Собор избрал его после отца кончины.
Теперь царь Алексей в ответе за страну.

Его готовили с самых пеленок,
Чтоб бремя власти возложить.
Но вновь царем избран ребенок,
Чтоб мненьем старших дорожить.

Вполне самодержавный властелин,
Царь Алексей был набожен и кроток.
Попал в поток запутанных годин.
И внутренних и внешних хлопот.

Умел с боярами высокими поладить.
К правлению активно привлекал.
Но рядом с честным мог поставить
Людей, которых сам и презирал.

Начать пришлось ему с основ.
Вернуть для власти уваженье.
Не тратя много лишних слов,
Велел принять законов уложенье.
И наконец, решавший все обычай
Своду законов место уступил.
Для поддержания приличий
Собор все быстро утвердил.

Возвысив Никона до патриарха,
Ему реформу церкви поручил.
А тот, как персонаж Плутарха,
Себя великим возомнил.

Начав невинно с исправленья
Церковных книг от старины,
Забыл христианское смиренье.
Потребовал вселенской чистоты.

Вдруг старорусские обряды,
Идущие из глубины веков,
Как устаревшие наряды,
Подходят лишь для простаков.

И ахнули от изумленья
Все свято чтившие обряд.
Не так искали искупленья,
Им иерархи сверху говорят.

Выходит, не умели люди
Молиться богу, небесам.
Не так написаны иконы.
Не так служили чудесам.

И не найдя в изданных книгах
Привычный с детства ритуал,
По-старому в своих молитвах
Народ взор к богу обращал.

И тут нашла коса на камень.
Нельзя решенья церкви отвергать!
Анафемы обещан пламень
Отказникам нововведенья принимать.

И отлученные от православной церкви,
Старообрядцы отказались признавать
Власть иерархов. Их слова померкли
Для тех, кто тяготился веру предавать.

Раскол единой паствы на две части
Обжег тревогой русские сердца.
Со старой верой связаны напасти.
А новой сложно верить до конца.

Но Никон все не унимался.
Себя возвысил до царя.
А царь в долгу и не остался.
И Никон отлучен от алтаря.

Нововведение прижилось,
Сомненьем окружая старину.
Отсталость нравов обнажилась.
Самодовольства смыло пелену.

Росло неудержимо осознанье
Отсталости понятий старины.
Вступив с Европой в состязанье,
Ищут ответов русские умы.

Все больше с Запада влиянье
Будило в русских людях мысль,
Как избежать нам отставанья
И в чем культуры нашей смысл.

Охотнее всего в военном деле
Брались порядки перенять.
Держа войска в голодном теле,
Не получалось наступать.

Реформа армии на западный манер
Дала стране промышленный толчок.
Командует подчас не русский офицер,
Но пушки льет наш русский мужичок.