Юрий Монарха - Любовь зла 2.0

Любя тебя, но не прощая,
Хрипя обидой и тоской,
Как тварь последняя лесная,
Я ревность вёл на водопой.

Но и в ручье прозрачно-чистом,
Вдали от прозы бытовой,
Такой желанный и лучистый
Привиделся мне образ твой.

В воде трепещут твои губы
И насмехаются опять.
Я наклонился глупо, грубо,
Чтоб образ твой поцеловать.

Но рябь волнуя голубую,
Давя протесты муравьёв,
Я ясно понял, что целую
Лишь отражение своё.

Обида, ревность, сожаленье
В душе моей лишились сил –
Своё целуя отраженье,
Тебя я понял и простил.

Придумал я, и в сердце нет сомненья,
Простое правило, как «Love is all we need»:
Ходить пешком, презрев чужие мненья,
Вгрызаясь пятками в услужливый гранит,

Ходить навстречу всем в любом проходе.
Пусть покажусь кому-то наглецом,
Но буду долго тем любезен пешеходу,
Что я иду, смотря ему в лицо.

Идти в потоке, ткнувшись носом в спину?
Или чуть ниже? Господи, я прав!
А если сзади кто-то дышит псиной,
И напевает: «All you need is love»?

И я иду вперёд, сомкнув ладони,
И прогибаю ими всех, как параход.
Мелькают лица, локти, нет погони,
Но иногда обидно бьют в живот.

Что впереди, удача ли? Погибель?
Навстречу часто прёт мордоворот.
По жизни лучше мчать в автомобиле.
Пугает только новый поворот.

Думаешь нас только двое
В этой комнате большой?
С нами люстра, ветер воет,
И посуда бдит горой.

Алкоголем вечер выгнут.
В окнах звёздная метель.
Ты считаешь, только мы тут
Опустились на постель?

Негде нам уединиться,
И мне кажется, что мы
Лишь нули и единицы
Кем-то созданной игры.

Зря ты мне на ухо дышишь,
Нам бы лучше «Баю-бай».
Наблюдает кто-то свыше,
Ты при всех не приставай!

Поэты дружат с музами
Без ссор и без забот.
А поэтессе – мужа бы,
Как крепкий кофе в рот.

Чтоб действовал бодряще,
Журчал, как свиристель,
И в спальне был неспящим,
И нежность нёс в постель.

Ушли года в столетия
Рассыпанным драже.
Но я таких не встретила,
Чтоб, как у Фаберже…

Тот стар, тот слишком молод,
Тот даже не бодрит,
Хоть жизнью перемолот,
И в чём-то плодовит.

Мне не везло с мужчинами,
Как с песнями везло –
Лишь пенки с капучино
Снимать мне довелось.

Судьба моя закована
Виньеткой горькой мути.
Мужчину бы такого мне,
Что был с Орнелой Мути.

Мой сладкий, супер-вспученный,
Подманчивый как бог,
Я ждать тебя замучилась.
И кофе не помог.

Так захотелось бодрости,
Что обратилась к профи.
И по закону подлости
Он жёг, как с печки кофе –

Небритым Калигулою
Всю ночь со мной бодрился.
Под утро прикорнула я,
Он взял и растворился.

Всё «профи» супер дорого,
Как в лучших санаториях,
Но облегчает здорово
На кофе экономия.

Печаль стихами хороводит,
Так долго Муза не приходит,
А ходят тенью на листе
На муз похожие не те.
И Муза грустно ходит где-то,
Уже прошли Зима и Лето.
Я сердцем чувствую своим,
Так будет много Лет и Зим.

А эти, всуе что приходят,
Они не топчутся в проходе,
Мне ноги на плечи кладут,
И у стихов меня крадут.
Я прячу в суете тетради,
Пришли коварные опять.
Чего они приходят ради?
Ведь силы нету их прогнать.

Им грубо сразу не ответишь,
Ведь будет громкий «Ай-яй-яй».
Стихи писать уже не светит,
Им только плечи подставляй.

А Муза, если вдруг увидит
Их ноги стройные в окне,
Она найдёт, возненавидя,
Поэта нового себе.

Я весь на нервах от недружных,
От этих связей мне ненужных.
Где ты моя уединённость?
О, кто-нибудь, приди, гони
Порочную осатанённость
Тех, кто приходит без любви.

Печаль стихами хороводит,
Так долго Муза не приходит,
А ходят тенью на листе
На муз похожие не те.

Печаль стихами хороводит…

Вывез я детей однажды
На природу, Вижу – Жуть!
Ива – днём! – целует с жаждой
Ветра вздыбленную грудь.

А проказник у дороги,
Под призывный визг колёс
Оголял бесстыдно ноги
Группе ветреных берёз.

Я давно уже не мальчик,
Но смутился. Глянул вниз…
Вовсе голый одуванчик
Обнимал капустный лист.

В небо глянул голубое…
Задохнулся. Не смешно!
В небе облако большое
Превратилось в чёрт те что.

Я детишек сгрёб в охапку
И, пусть сердится жена,
От беды унёс в палатку.
Продержал там дотемна.

Накажу в стихах народу:
Малышам из городов
Не показывать природу
До шестнадцати годов.