Андрей Лапшин - Скажи что-нибудь. Современная поэзия

В супермаркеты прекратил ходить,
В туалет дорогу забыл.
Перестал теперь хлеб насущным быть,
Раз вопрос пищевой закрыл.

Никому так жить не советую:
Можно крякнуть, не ровён час.
Но на жизнь я больше не сетую,
Просто всё рассказал для вас.

У людей нерешительных, хворых
Не получится ни шиша.
Путь пригоден лишь тем, у которых
За душою нет ни гроша.

Мы дарили друг другу безумные ласки,
Но одели на нас медицинские маски.
И не ближе двух метров ходить обязали,
Да перчатки к тому же носить приказали.

Стала тесной квартира бетонною клеткой,
И не скрасить неволю красивой конфеткой.
В магазин и аптеку – и то с разрешенья:
За какие же нам это всё прегрешенья?

И умом чтоб от этого не повредиться,
Я на даче своей решил временно скрыться.
На такси ранним утром туда упоро́л,
Опьянев от свободы, там всё прополол.

А вокруг ни души – карантин соблюдают:
Лишь собаки одни где-то изредка лают.
Днём, как летом, тепло этой ранней весною —
Донага я разделся, прогнав паранойю.

Вмиг ворон распугал я худыми мощами,
И теперь будут спать они плохо ночами.
Ну а я, насладившись свободой моей,
Облачился в перчатки и маску скорей.

На такси возвратился довольный домой,
Чтобы ласками ночью делиться с тобой.
И не страшен теперь нам совсем карантин:
Если что, я на дачу рвану не один!

Рядом с хлебозаводом магазин стоит,
Без реклам он всяких, простенький на вид.
В магазине этом женский коллектив
Чётко выполняет взятый норматив.

Что душе угодно – только выбирай:
Рогалики, ватрушки, хлеба каравай.
Булочки, батоны, пряники, торты
И на вкус тут разный выполнят мечты.

Можно и горячий, если подгадать,
Только что из печки хлеб хрустящий взять.
Вежливо, с улыбкой подадут его,
На душе теплее сразу оттого.

Мне из рук девичьих хлеб приятно брать,
Часто покупаю, но иду опять.
И с трудом могу я дрожь свою унять:
Булок аппетитных хочется намять!

А у людей всех есть вторая сторона,
Сокрыта в каждом тёмная личина.
Но иногда она становится видна,
Неважно, кто ты – женщина, мужчина.

Из нас никто не идеален – это факт,
И в каждом зверь сидит неукрощённый.
Нарушить с лёгкостью он может мирный пакт
И без причины видимой, взбешённый.

Я зверя этого пытался покорить
И в клетку запирал его частенько.
Но невозможно этим действом усмирить
Того, кто кровь попробовал давненько.

Он любит нервов очень спутанный клубок
И по артериям поток адреналина.
Бесчеловечен в своей ярости, жесток —
Для схватки не нужна ему причина.

На зверя этого не действует любовь,
Им управляют древние инстинкты.
Он, выходя из нас, не пьёт, а портит кровь,
Раздув из пустяков любых конфликты.

Я постоянно запираю его в клеть,
Чтоб с ним не оказаться за решёткой.
Припасена всегда и наготове плеть,
Но, если что, – могу и сковородкой!

Сколько детских истерик пришлось пережить
Нашим мамам и слёз среди ночи.
Сколько сил уходило, чтоб спать уложить,
Когда дети орут что есть мочи.

Это выдержать могут лишь мамы одни,
Папы сами, как взрослые дети.
И предательство даже прощают они,
Лишь бы живы мы были на свете.

А бывают ещё и такие отцы,
У которых инстинкт слабо развит.
Без поддержки мужской остаются птенцы —
И подарки им мама лишь дарит.

В суете проносящихся дней и ночей
Незаметно все мамы стареют.
Своим любящим взглядом печальных очей
Наши души всегда они греют.

У судьбы не прошу я подарков давно —
Ничего мне от жизни не надо.
Существует в душе лишь желанье одно:
Чтобы мама всегда была рядом.

Если хочется плакать, то просто поплачь,
Пусть немного полегче, но станет.
Время – самый безжалостный в мире палач
И казнить никогда не устанет.

Очень страшно порою бывает нам всем
Оттого, что всё быстро проходит.
Непонятно, куда мы идём и зачем?
Кто-то сам с жизнью счёты все сводит.

А у женщин душа без любви – как цветок,
Без воды может тихо завянуть.
Как же хочется сделать хотя бы глоток,
Чтобы радостно духом воспрянуть.

Но бывает душа, как цветок полевой,
Без дождя выживает всё лето.
Принесу я в ладонях воды ключевой
И от жажды спасу цветок этот!

На земных путях, что всем даются,
Отпечатков ног нам не найти.
На воде следы не остаются,
Даже если смог по ней пройти.

На барханах ветер их сдувает,
На снегу они лишь до весны.
На земле дождём всегда смывает —
Зыбкие они, как наши сны.

То же и в истории творится:
Старые следы не отыскать.
Из двух зол сейчас, как говорится,
Меньшее мы будем выбирать.

И в душе у каждого найдутся
Те следы, которых не видать.
Никогда такие не сотрутся,
Лишь с любовью надо оставлять.

И какое бы ни бушевало пламя,
Можно потушить всегда водой.
Войны прекратят, поставив знамя,
Наглотавшись кровушки людской.
И обида, нас порою сильно раня,
Заменяет вмиг любовь тоской.
Но не властно только даже время
Над любовью маминой простой!

Любовь, как люди, хочет вечной быть всегда,
Но, как и люди, она тоже умирает.
Спасти её мы все пытаемся тогда:
На миллион всего одна лишь выживает.

…Дружил я с рыжею девчонкою давно —
За много лет забыл причину расставанья.
Но вместе с ней нам было быть не суждено,
И постепенно прекратились все свиданья.

С шатенкой тоже был коротким наш роман:
И с ней любовь навек у нас не получилась.
Однажды сдуло ветром розовый туман:
В другого, видно, дурака она влюбилась.

И вот с брюнеткою свела меня судьба,
Но та любовь была как гендерная битва.
Я часто с ней – она со мной была груба
И шрам оставила на сердце, словно бритва.