Михаил Солдаткин - Мозаика жизни

Иду вдоль сквера, тру подмётки,
шапчонку сдвинув на макушку,
скрипят коленки, как колодки,
поймав судьбу мою в ловушку.

Запрячу вглубь свою тревогу,
я исчерпал свои резервы,
тащусь в тупик с закатом вместе,
растратив радости и нервы.

Блуждает сумрак, жмёт позёмка,
когда ж фонарики зажгутся?
и где та мягкая соломка,
к которой хочется приткнуться?

Печальна улица без света,
и нет нам видимой подмоги,
а счастье наше бродит где-то,
утратив блеск свой по дороге…

Пришлось нырнуть в прибрежный риф,
туда не хаживают «гости»,
шумит прилив, за ним – отлив,
и плач не гаснет на погосте.

Волну о камни не дробит,
акулы бесятся в сторонке,
меня судьба пока хранит,
от жадной, до смерти, воронки.

Пока всё терпим, нет причин
от страха падать на колени,
мы жизнь постылую влачим,
мелькая в масках, словно тени.

И корм для всех как – будто есть,
но нам впотьмах не до работы,
что ни денёк – худая весть,
да жмут проклятые заботы.

Свободны те, кто рвёт других,
у них свои на то причуды,
живут без радостей благих,
жируя в образе иуды.

Исчезнет риф с лица земли,
воспрянет зло и, может статься,
что мы, оставшись на мели,
пойдём на паперть побираться…

Мне предсказали нестандартную судьбу,
и звёзды вторглись в моё вялое сознанье,
ведь опечаленному бедами рабу,
пришлось принять,
то, непростое испытанье.

Мытарства кончились,
возник повсюду свет,
отодвигая воз насмешек и цинизма
я уяснил заветы солнечных планет,
и принял вызов без особого трагизма.

Волна событий начинает свой разбег,
во что мне впутаться
по случаю придётся?
я исчерпал по всем законам
жизни век,
и сомневаюсь, что успех мне улыбнётся.

Всё относительно,
нет смысла рассуждать,
о том, что выпадет, иль скроется в тумане
меня приблудного
никто не будет ждать,
в давно отпетом
чёрным словом
балагане…

Я туристические марши совершаю
всем перепадам в настроении назло,
ночами, мятую подушку обнимая,
считаю: в снах мне несказанно повезло.

Зачем мне тратиться на разные излишки
и барахло таскать, согнувшись пополам,
ночные сказки берегут мои нервишки
и можно утром отправляться по делам.

Я побывал уже и в Осло, и в Париже,
но лучше видов, чем на даче, не сыскал,
свои места для сердца радостней и ближе,
и я об этом много строчек написал.

Я призадумался! Откуда
у дома всполохи взялись?
и свет мерцает и дрожит,
пронзая стены,
давно привыкла удивлять
меня заоблачная высь,
и я храню её
земные феномены.

Гуляют призраки в убогой,
неуютной кутерьме,
мне и без них,
жить озираясь, непривычно,
мои миры уже погрязли
в близорукости и тьме,
и я смотрю на эти шутки
безразлично…

А так хотелось обрести
с годами отдых и покой,
и навсегда забыть
причуды тяжкой доли,
прийти из странствий налегке,
забыв про тяготы, домой,
сложив в углу
свои заученные роли.

Но, видно, где-то наверху
мои мечты не прижились,
крючки судьбы
цепляют душу бесконечно,
и в тёмном зале у кровати
снова духи собрались,
чтоб усмирить мои желания
навечно…

Вся череда моих пристрастий
вильнула словно в никуда,
мне б увернуться от напастей,
но рядом топчется беда.

Она мой разум захватила,
внеся в округу негатив,
с порога жалобно скулила,
во мне нервишки оголив.

Залезла в душу хитроумно,
её прогнать бы нужно прочь,
но я впустил беду бездумно,
решив страдалице помочь.

Я больше света не дождался,
куда идти, не знаю сам?
в испуге к образу прижался,
послав упрёки небесам.

Беда меня лишила счастья
азартной хваткой деловой,
скрутила обручем запястья,
чтоб посмеяться надо мной.

Она в мой дом пришла надолго,
вселилась рядом без помех,
вонзилась в сердце, как иголка,
убив во мне добро и смех…

Я невзначай нажал на кнопку,
и вдруг разрушилась плотина,
пробив в неведомое тропку,
скатилась с круч любви лавина.

А я за ней на старой лодке,
по волнам грешного смартфона,
гребу без видимой наводки,
из распроклятого затона.

И так легко на сердце стало,
чумная мысль нашла лазейку,
она весь год в глуши страдала,
сносив до дырок телогрейку.

Печальный голос звал встряхнуться,
но что задумал мой спаситель?
он призывал меня очнуться
и отыскать судьбы обитель.

Причалив к берегу, по полю
я устремился в даль степную,
собрав всю выдержку и волю
и весть пришедшую благую.

Но кроме ветра и бурьяна,
в раскисшем образе ненастья,
угомонив в себе смутьяна,
я не нашёл источник счастья…

Нас февраль уже побаловал изрядно,
я зимы такой не помню много лет,
выходить из дома страшно и накладно,
не спасёт унылый день от разных бед.

Ноги едут по неровностям, как лыжи,
и мороз гуляя рядом, щиплет нос,
светит солнышко, но это ж не в Париже,
до которого я нынче не дорос.

Я плетусь в забытый Богом супермаркет,
прикрывая пальцем дырку в кошельке,
но забыл, за чем отправился в запарке,
да ещё без такелажа, налегке.

Мне бы парус натянуть, да бег ускорить,
чтоб у цели от бессилья не упасть,
но со снегом я не буду нынче спорить,
отдохну потом, оттягиваясь всласть.

Вечерком я буду сыт самообманом,
да и ночь меня за труд благословит,
но наутро, вновь пошарив по карманам,
я пойму, чем обернулся мой кульбит…

Траектория мыслей моих меняется,
то спешит в никуда, то теряет вид,
яркий свет в голове постепенно стирается,
и сердечко от стресса безбожно хандрит.

Постоянно приходиться дурь обездвиживать
и искать прегрешения в мутной воде,
но кому захотелось меня подсиживать,
заставляя сознание жить в маете.

Неспроста это всё, да и мир меняется,
только счастье укрылось за сеткой дождя,
но свобода ещё за приметы цепляется,
мою душу в ночной западне бередя.