Виктор Серов - …под соломенной стрехой

Дым растёкся над рекою и осокою,
Разгорелся на углях сырой пенёк.
На соломе, под сосною кособокою,
Мамка спит, а рядом с ней её сынок…

Я пришлю тебе осень
Не в письме – бандеролью,
Ту, далёкую – в просинь,
Где мы были с тобою.

Где тебя провожал я…
Адрес тот же? Я помню.
Где когда-то желали
Быть навеки с тобою.

Я букет из кленовых
Тебе листьев отправлю —
Тех, бордово-палёных…
Помнишь, как мы играли?

Помнишь, как запускали
По реке наши звёзды? —
Мы тогда и не знали,
Что разлуки так слёзны…

Я пришлю тебе дождик —
Соберу его капли,
Погрусти со мной тоже —
Не дожди виноваты.

Не ветра, не морозы —
Сами портим погоду…
Я пришлю тебе розы
За ушедшие годы.

Я пришлю тебе зиму
И рассветы, и лето…
И немую картину,
И письмо без ответа.

Не пиши мне – не надо,
Пусть останется осень,
Лишь она мне отрадна,
Только с ней довелось мне…

Только с нею спокойно —
Листья в вальсе кружатся
И прощаясь достойно,
Мне под ноги ложатся…

За рекою село. Ветер, странник гулящий,
Воет в трубах сырых и гудит в проводах.
Сто эпох и одна, что была настоящей,
Что цвела, а сейчас, лишь остовы в кустах.

Чемоданы, хламьё, самоварная зелень,
Битый чешский фарфор, старый фото-альбом…
Чёрно-белый портрет на стене серо-белой,
Словно страж стережёт покосившийся дом.

Сто эпох и одна – с фотографий истёртых,
В двадцать первый наш век, с укоризной глядят
Деды наших отцов на потомков упёртых,
Словно просят вернуть все эпохи назад.

Словно просят вернуть старых улиц названья,
И с колоннами клуб – наш родной «коллизей»
И, фонтанчик с водой питьевою, из камня,
И кино про простых, очень добрых людей…

Сто эпох и одна – ветер стыло взвывает,
На погосте скосились немые кресты.
За рекою село – не оно зарастает,
А эпохи стирают с настоящим мосты…

Встречались Художник и Осень под сенью кленовой,
Гуляли под старым зонтом, отбивая свой шаг.
О чём говорили? – о всяком, о времени новом,
О том, что меняется климат, но как-то не так…

Болтали о разных летах и о мокрой погоде,
О том, что теперь на экваторе падает снег.
Теперь – мол, не так, как когда-то бывало в природе,
И климат разительно съехал с катушек у всех…

Прогулки быть может с неделю у них продолжались,
С беседами долгими – днями бывало подчас,
Но как-то под вечер ветра над кленами игрались
И небо от влаги убрали всего лишь за час.

А утром взошло над туманами тёплое Солнце
И так разогрело, что лужи к обеду сошли.
А Осень… А что ей – до времени долго придётся
Гулять, выжидая свои незабвенные дни…

Июль отгулял, стали ночи длинней и прохладней,
Но днём ещё разогревало в кленовой тени.
Встречались Художник и Лето на летней веранде —
Портрет он писал ей и в ночь разговоры вели.

Болтали о разном – об осени, вёснах и зимах,
О том, что растаяли льды на земных полюсах,
И Лето потом танцевала и пела красиво
На разных (почти соловьиных) земных голосах…

Встречался Художник потом и с Весной, и с Зимою,
И с ними подолгу молчал, а потом говорил,
И каждой портрет написал своей доброй рукою
И каждой признался о том, что их сильно любил…

Другое время, другие люди устало стонут «Ну где же барин…
Когда приедет и нас рассудит – мы от сатрапов своих устали…»
Так прежде было (не там, где Сталин) и там хотели уйти в забвенье,
Когда за правду кричать устали… а после выли от сожаленья…

И войны были, и бунт «холерный», и даже «пьяный», но всё напрасно,
Никто не понял (сгорели нервы), но помнил каждый, как важен красный…
Взрывались разом как допекало, и шли, посмертно ища награды,
Но оказалось, что было мало, что очень много для жертвы надо…

Когда горела Москва и люди, и мрамор белый стекал слюдою,
Аплодисменты срывали судьи и брызгал нелюдь в седле слюною,
А после в мире леса горели и кости пеплом ссыпались в ямы,
И те, кто жадно на всё смотрели, как оказалось виновны прямо.

У них подсчёт есть на все столетья и знали верно, что будет дальше
(о каждой яме, в безлюдной тверди, сегодня знает хронолог каждый).
Не город – страны (Москва в финале), а то, что раньше – масоном скрыто,
Но всё исчезло – и прежде «спали», вот только память не лыком шита.

О том, что с искры вспылает пламя, навряд-ли помнят сатрапы те-же,
Но в каждом веке костры пылают («из-торык» вряд-ли меня поддержит).
Иван-ли «грозный», Олег-ли «вещий»… А вспомни каждый о Святославе,
Как он хазара громил успешно бросая в степи Итиля камни…

Их много было, эпох и «спящих» – их всех «заразой» одной «косили»,
А был-ли вирус тот настоящий… И цели всё же почти достигли…
Народ славянский доверчив очень – дурить такого, куда как легче,
Но это если он жить не хочет – а было время не так далече…

Забыли просто (а тут вот Сталин), как поднималась страна Советов,
Там люди лились с клинковой стали и Предков чтили своих заветы,
И шли, хоть знали, что бой последний, когда стравили двух кровных братьев,
Причём не в первой войне бесследной – а сколько ж будет ещё тех пятен?..

– Другое время! – кричат другие, а после стонут и пьют «сивуху»,
И прячут утром глаза слепые, кляня бессилье, смотрясь в разруху.
И долго-ль, долго-ль терпенью виться – в какой эпохе порвётся жалость?
Настало время кострам дымиться… Вот храбрых только совсем не сталось…

«Забывайте забывших вас…» —
Пел когда-то поэт народный, —
Если где-то огонь погас,
Будет пусть и для вас не модно.

Забывайте – пускай идут
Всяк забывший своей дорогой,
Если где-то уже не ждут,
Не топчите и вы к ним ноги…

Забывайте… И я забыл,
Только ночью теребят память
И стучатся на грани сил
Те, кого б я хотел оставить,

Может просто и не в друзьях,
А в душе, чтоб теплее было —
Позабыть-то совсем пустяк,
Но из сердца изгнать не в силах…