Владимир Визгалов - Век двадцать первый

И мы, разинув рты,
башку склонив,
затягивая крепче пояса,
самообманываясь,
ждём
и верим, словно дети,
в чудеса.

Герои,
опалённые Афганом,
друзья,
кричащие от боли по ночам,
спецназовцы,
погибшие в Кобайе,
я эту оду посвящаю Вам!

Вы исполняли долг свой
на чужбине,
глотая пыль
в предгорье Хадигар,
в ущелье Панджшерском
умирали,
где был глоток воды
как Божий дар!..

Израненных,
терзали Вас мотыгами
душманские подростки,
дети, старики.
Глаза, смеясь,
выкалывали бабы,
когда не отбивали Вас
«вер-туш-ки».

Каждый час
в медсанбате Баграма
Вам тела по ночам
штопал юный хирург,
а с рассветом
спешил
молча жарить картошку —
он для всех был
и ангел, и мама, и друг.

Не унять никогда
нам афганскую боль,
оцинкованных душ
нам вовек не забыть!
Мы умеем терпеть,
и любить, и прощать —
а такую страну
невозможно сломить.

Бог – не в храмах,
а в сердцах.
Он в поступках наших!
Бог в прозрениях
души —
в них Грааля чаша!

В позолоте куполов
Бог не отражается —
Он в веригах
среди нас,
кровоточа, мается.

Бог не в роскоши
церквей,
Бог не в назиданиях —
в щедрости имущих Бог,
в праведных
желаниях!

Бродит с горечью Господь
по земле изгаженной,
видя,
как планеты
кровь
мы сосём по скважинам,
как нещадной саранчою
жрём мы всё
вокруг себя,
а потом,
к Нему взывая,
бьём челом у алтаря.

Распахнулись небеса
синевою,
расплескали
солнца яркого негу,
орошая,
как водицей святою,
души наши,
очищая от снега.

И воркуют
голубиные стайки,
шебаршатся воробьи
у проталинок,
а берёзоньки,
как молодайки,
стоят в поле
уже
без валенок.

Но к полудню
небес поволока
со снежинками
вмиг набежала
и, закрыв
синеокие окна,
вязкой мглою
на землю упала.

Закачались
деревья усталые,
отзываясь в пернатых
тревогой,
и поникли цветочки
домашние,
не насытившись
влагою Бога…

Стремитесь жить
в согласии с собой,
любить спеша,
обманываясь,
снова увлекаясь,
вставая, падая,
не встав —
ползти вперёд,
не жалуясь, не плача,
не ропща, не унижаясь.

Стремитесь жить
с природой в унисон —
в ней доброта, и сила,
и гармония вселенной,
начало всех начал в ней
и всему предел.
А человек лишь зверь
жестокий
и несовершенный.

Живите, солнцу
и закатам улыбаясь,
вдыхая лунный свет,
купаясь в тишине ночной.
Живите, перед совестью
и Богом каясь,
чтоб не терять себя,
а в душах
сохранить покой.

Листопадом осенним
меня утро встречает
и ласкает улыбкой
твоих радостных глаз —
в них тепло и блаженство
уходящего лета,
в них восторженный трепет
и печальный рассказ,
в них наивная ревность,
и забота, и гордость,
и дыхание в них,
и закат, и рассвет,
соловьиные трели
в них,
и запах сирени,
и тревога, и счастье,
и таинственный свет.

Листопадная осень!
Вновь колышется небо,
и танцуют деревья,
и кружат облака,
и с утра, завывая,
волнуется ветер,
и течёт в бесконечность
временна́я река…

Я люблю перелески, озёра,
рек сибирских могучий размах,
но в душе вызывают лишь горы
немоту, изумленье и страх.

Я познал красоту гор Кавказских,
в Пиренеях дышал тишиной,
на Алтайских горах слушал сказки,
на Курильской гряде – ветра вой.

И всегда, нависая над бездной,
ощущал я, как тянет она,
как пылинкой, почти незаметной,
я скатиться готов был до дна.

Я люблю перелески, озёра,
рек сибирских могучий размах,
но восторг вызывают лишь горы,
где я чувствую счастье и страх.

Кто из грешных
в очереди первый —
колдуны, убийцы,
пьяницы, жрецы,
проходимцы, воры,
девы блудные,
власть имущие?
Может быть,
льстецы?

Нет и нет —
ни те и ни другие!
Не предатели,
хулители, обжоры…
Первыми ответят
перед Богом
кровожадные безумцы —
живодёры!

Издревле по обычаю
к бараночкам да бубликам
на стол гостям все ставили
пыхтящий самовар.
Под прибаутки смачные
да шутки презабавные
из блюдечек чай пился
и раздувался жар.

Века промчались бурные,
забыты все традиции,
и мы глядим пресыщенно
на бублики и чай,
но почему-то скучно
с родными водка пьётся,
в глазах которых прячется
недетская печаль.

Друзья наши холёные,
надменные и праздные
давно уже уехали
за кряжистый кордон.
Но тянет их на Родину
и в Цюрихе, и Лондоне,
а перед Пасхой снится им
церковный перезвон.

Пресытились коллеги вдруг
купеческим застольем,
на пойло демократов
их не глядят глаза —
всем с грустью вспоминается
вкус хлеба настоящего
да вкус воды колодезной,
чистейшей, как слеза.

Не волнуй мою душу грозами,
Полыхающий в поле закат,
И лучом своим нежно-розовым
Не веди меня в райский сад.

Я встречаю в горах рассветы,
Пью росу из ковша Медведицы
И брожу босиком по планете,
Пока в небе звезда моя светится.

Не пугай меня больше грозами,
Увядающий в небе закат,
Не волнуй моё сердце грёзами,
Вызывая в душе листопад.

Подвластно всё
Законам Мирозданья:
материки, эпохи, города.
И даже люди
не встречаются
случайно —
им светит
путеводная звезда.

Судьба, поступки,
чувства и желанья
нам предначертаны
уже в тот самый миг,
когда зачатье
происходит наше,
когда мы первый
выдыхаем крик…

Потом уже
на тропах
искушений
всевозможных
даётся шанс нам
праведным путём
пройти,
чтобы не кануть
в вечности столетий,
а на алтарь
вселенской совести
взойти.

Не понимаем мы,
что всё закономерно,
что возвращаются нам
зло и благодать,
что миром правит
справедливость мудро,
которой невозможно
никогда солгать.

Подвластно всё
Законам Бытия —
в них мирозданья смысл
и человечества природа,
в них торжество раскаянья,
расплаты торжество
за славу, за грехи
и за бесчестье
рода!..