Владимир Визгалов - Век двадцать первый

Всю ночь стучит
по подоконникам капель,
мне гвозди забивая
в мозг и душу.
Который год январь
нам тянет канитель,
а южный ветер
тихо шепчет в уши.

Мороз крещенский
в лужицах растаял.
На крышах снег
просевший
заскользил, хрипя.
Снежинки через день
порхают стаей,
пытаясь к жизни
возвратить меня.

Ах, зимушка-зима,
тебя я разлюбил!
Не по душе мне
твои козни и причуды.
И Новый год
давным-давно не мил:
приносит он
лишь суету
и ожиданье чуда.

Всю ночь стучит
по подоконникам капель,
мне гвозди забивая
в мозг и душу.
Январь,
очнись же, наконец,
впусти метель!
Зимы желаю я!
Желаю стужи!

Весенний блеск
зелёных глаз,
бросая в дрожь,
как в первый раз,
к любви взывает.
Осенний взгляд
уставших глаз,
как листопад,
во мне щемящую
тревогу пробуждает.

В нём чистота,
блаженства миг,
и страсть, и крик,
и моря плеск,
и в ухо шёпот,
в нём боль, тоска,
и плоти зов,
и стон души,
и звонкий смех,
и сердца грохот.

Всё забывая,
я бегу,
к тебе лечу,
ползу к тебе,
как в первый вечер,
сквозь тишину и суету,
через грозу,
и дождь, и снег,
сквозь ураган
на нашу встречу.

Весенний блеск
зелёных глаз,
бросая в дрожь,
как в первый раз,
к любви взывает.
Осенний взгляд
усталых глаз,
как листопад,
во мне щемящую
тревогу пробуждает.

Холодный свет
горячих звёзд
вновь заливает
нас с тобой
из чёрных дыр
галактик рваных,
а мы, как прежде,
на крыле
и рвёмся ввысь,
на зависть всем,
забыв года свои
и раны.

Мне не понять,
и не забыть,
и никогда
не разлюбить
ресниц твоих
наивный трепет.
И будут жить
во мне всегда
твой первый взгляд,
и дрожь руки,
и оправданий
робких лепет.

Весенний блеск
зелёных глаз,
бросая в дрожь,
как в первый раз,
к любви взывает.
Осенний взгляд
усталых глаз,
как листопад,
во мне щемящую
тревогу пробуждает.

Я снова погружаюсь
в Интернет:
в событья,
в сплетни,
в тесты, в игры,
где зазеркалья мир,
где свой сюжет,
где все актёры мы,
а наши мысли —
ТИТРЫ.

Даются нам уроки нелегко —
на грабли мы беспечно наступаем
и бьёмся, словно мухи о стекло,
вселенские законы забывая.

Себя мы разрушаем
и природу.
Мы потеряли совесть, нравы, честь…
Как объяснить
наивному народу,
что это всё – кармическая месть?

Люби меня таким, каков я есть, —
сентиментальным, слабым, дерзким,
без лицемерья, фальши и завес
прозрачных
и, по сути, мерзких.

Люби меня таким, каков я есть, —
ленивым, похотливым и блаженным,
не позволяющим себе пустую лесть,
умеющим быть резким,
оставаясь нежным.

Люби меня таким, каков я есть, —
пока распят я на кресте у прозы,
пока живу,
имею силы, честь,
пока в глазах моих ты видишь слёзы…

Молчат слова,
когда молчит душа,
когда как листья
они мёртвые порхают,
когда, как осень,
разноцветием своим
они тоской
лишь сердце наполняют,
когда слова
не оживили мысль,
когда истома
только подступает,
когда в душе
не обнажился нерв
и только разум
вдохновенье
ощущает.

И понимаю я,
как, торопясь,
моё сознанье
рифмы подбирает,
как, воскрешая
чувственную связь,
в них Муза
жизнь свою вдыхает.

Идея воплотилась —
плод рождён.
Глаза мои,
от счастья улыбаясь,
блестят.
Но покидает вдруг
восторг,
когда
я в прозу жизни
возвращаюсь.

Не бросайте животных, люди,
не берите греха на душу!
Предаёте вы самых
верных!
Вы друзей предаёте
лучших…

Поглядите в глаза им прежде —
Может, вас остановят
их слёзы,
может, совесть разбудят вашу
в них убитые
горем грёзы.

Умоляю вас всех,
одумайтесь,
укротите в себе жестокость,
ведь животные не игрушки —
не бросайте сердца их
в пропасть!

Где-то там
день и ночь у обочин
безнадёжно скулят их тени,
а вы спите в кроватях тёплых,
не испытывая сомнений.

Не бросайте домашних питомцев!
Мы за муки все их в ответе,
потому что они нас любят,
потому что они нам дети.

Не верю я, что занавес опущен!
Не верю я, что мир сошёл с ума,
что дикий страх калечит людям души,
что торжествует чёрная чума.
Что пандемия – это в ад
преддверье,
что оказался прав мудрец Эйнштейн,
цивилизации
не выразив доверье,
предвидя,
что грядёт наш судный день.

Неужто рабство цифровое ожидает?
Неужто время чипизации придёт?
Неужто монстров женщины рожают?
Неужто всех Любовь нас не спасёт?

Не верю я, что занавес опущен!
Не верю я, что мир сошёл с ума
и в то, что глобалистам станет лучше,
когда планета будет как тюрьма,
когда народы превратятся в стадо
безвольных призраков-рабов,
когда
как наивысшая награда
изгоям будет секс, еда и кров.

Мутируют желания вождей,
меняются имущих представленья,
но защитит Господь
Своих детей,
ведь люди —
Его высшее творенье.

Ничего
от детей не ждите:
нашим детям
лететь вперёд.

Мы крылатыми их
взрастили,
так отпустим же их
в полёт!

Пусть они
совершают ошибки,
пусть порхают
и падают вниз,
пусть на грабли
свои наступают
и себе
выбирают девиз!

Пусть они
своё знают право —
быть такими,
как время велит.
Только пусть
всё решает совесть,
если разум их
вдруг замолчит.

Размалинилась душа,
разбоярилась —
вновь приснился
из детства рай.
Захотелось кваску
вдруг овсяного
да из русской
печи каравай.

Заскучалось
по баньке забористой —
с дымоходом,
c лавчонкой простой,
что на речке стояла
ключистой,
за гумном,
под мохнатой ветлой.

Захотелось
душе моей раненой
перепевки послушать
старинные
от красавиц
в кокошниках красочных
да в своих сарафанах
былинных.