Игорь Михайлов - Вторник, №15 (34), ноябрь 2021

Натянутая на её лицо маска – отголосок пустоты и нераскрывшейся женской души – говорила о том, что единственное спасение – это не гнаться за пониманием дочери, а, пока не поздно, погнаться за собой, спрятанной в глубине тёмной пустоты глазниц. Но как начать поиск? Стоя в домашнем кабинете, она обратила взор на книги, которые напомнили ей о когда-то любимой литературе, сочинениях, рассказах и дневниках, которые школьница Зуля страстно писала.

* * *

Зуля смотрела в окно на белые цветочки на ветках вишнёвого дерева. Такая же вишня, наверное, расцветала весной перед домом из глиняного кирпича, выкрашенным в белый цвет, в котором около полутора веков назад жил Ибрагимбек, невысокий крепкий местный богатей, один из самых уважаемых людей в махалле. Мысли Зули затерялись в красоте вишнёвого дерева, и она совсем забыла о себе, погружаясь, как в воду, в краски и свежесть весны. Пальцы же зажили отдельной жизнью и застрочили по клавишам.

«Стоя на крыше дома, осматривая улочки махалли, вдыхая восхитительный весенний аромат сирени, роз и свежей зелени и наслаждаясь цветами вишни и айвы, Ибрагимбек прошептал: «Слава Аллаху». В своих мыслях он благодарил Аллаха за всё: за то, что тот дал ему жизнь, за блага, приносившие радость его семье и позволявшие Ибрагимбеку помогать людям, что доставляло ему радость, за способность слышать запахи весны и видеть её краски, за воинственные выкрики петухов, умиротворявших душу Ибрагимбека, и за то, что родился он именно на этой благодатной земле, где правит мудрость и солнце, терпение и песок, где как нигде ценится вода, а потому и жизнь, где не страшатся скоротечности человеческой жизни, потому что в могуществе гор и тишине пустынь видят и слышат бесконечность предназначенного им пути и необъятную любовь Творца к красоте.

Ибрагимбеку было как никогда спокойно от мысли, что раз мир так красив – а за красотой стоит любовь Творца, – то должно быть за всем , что есть в мире, в конечном счёте стоит любовь Всевышнего. Раз так, то на этот мир можно положиться. Морщинистое лицо Ибрагимбека расплылось в улыбке, и он несколько раз пригладил чёрную с пробивающейся проседью длинноватую бородку, сужавшуюся в волнистый треугольник под острым подбородком. Ибрагимбек продолжил то, зачем поднялся на крышу. Он вновь взялся за лопату, зачерпнул влажные золотые монеты из глиняного кувшина и, потрясывая лопатой, осторожно рассыпал монеты по крыше.

– Ас-саляму алейк! – услышал Ибрагимбек приветствие.

Посмотрев вниз, он увидел Хикмата, соседа по махалле, живущего неподалёку. Как обычно, Хикмат был в чёрной тюбетейке с простым белым узором и длинной туникообразной рубахе.

– Ва-алейк с-салям, Хикматжон! – ответил Ибрагимбек, оперевшись на лопату. – Что это вы такой грустный? Посмотрите, какой день замечательный.

Обратной стороной ладони Хикмат вытер пот с узкого лба, а потом большим пальцем прошёлся по редким бровям.

– Э-э, Ибрагимбек-ака, как тут не грустить? Ничего у меня нет и работы не найти. Детей кормить нечем. Только Аллаха осталось молить о помощи. Совсем потерялся я, не знаю, что делать. Стыдно домой с пустыми руками возвращаться… Ладно, не буду жаловаться. У каждого своя судьба. Что вы на крыше делаете с лопатой?

У Ибрагимбека язык не повернулся рассказать Хикмату, что кувшины с золотыми монетами залежались в сыром подвале и пришла пора просушить монеты на солнце.

– Хикматжон, подойдите поближе к дому, – игриво скомандовал Ибрагимбек.

Когда Хикмат приблизился, Ибрагимбек скомандовал снова:

– А теперь рубашку вытяните вперёд, как скатерть или мешок.

Запрокинув голову и придерживая тюбетейку, Хикмат поморщился:

– Зачем, Ибрагимбек-ака?

– Не спрашивайте, делайте, как говорю, – добродушно махнул тот.

Когда Хикмат оттопырил подол рубахи, Ибрагимбек лопатой черпнул добрую горстку монет из кувшина и скинул их вниз:

– Держите, Хикматжон!

Хикмат не мог поверить увиденному. С крыши, а казалось, что с неба, на него посыпалось золото!

– Это что, что такое? О боже, неужели это золотые монеты? – запинаясь, бормотал Хикмат.

Он придерживал пойманные рубахой монеты одной рукой и, опустившись на корточки, другой собирал те, что упали на землю. Собрав все, Хикмат со слезами на глазах благодарил Ибрагимбека, обещая молиться за него до конца дней.

– Ступайте, Хикматжон, и начинайте новую жизнь. Пусть ваши дети больше никогда не голодают!

С того дня прошло пятнадцать лет. Многое изменилось с тех пор. Ибрагимбек уже не сушил монеты на крыше. Молился он чаще и стал набожнее, чем раньше. Всевышнего он продолжал благодарить, но благодарность теперь сопровождалась не безграничной радостью, как тогда на крыше, а растерянностью и непониманием. Что он сделал не так? Неужели он плохо поступил, поделившись монетами с Хикматом и открыв тому дорогу в жизнь? Как он, простой человек, а не провидец, мог тогда знать, что с ушедшей в помощь горстью золота, они с женой Каримой навсегда лишаться покоя и счастья?

Хикмат с умом распорядился золотом, накупил скота и за несколько лет разбогател. Расправив плечи, он прогнал жену и нашёл новую, молодую и плодовитую, в скором времени родившую ему троих детишек. Первую жену он прогнал вместе с их дочерью, а вот старшего сына Эркина оставил у себя. Правда, сына он поселил в хлеву в противоположной от основного дома стороне двора, чтобы тот не раздражал новую жену. Внимания Эркину никто не уделял и, когда ему стукнуло тринадцать, он сбежал из родного села. Бежал долго и мучительно. Наверное, умер бы, если бы его, потерявшего силы от голода и лежавшего без сознания на снегу, не подобрал добросердечный мужик, на телеге направлявшийся по зимней дороге в Ташкент, и не определил в детдом.

Через семь лет уже подтянутый, сильный, вполне образованный и дерзкий Эркин ненадолго вернулся в село, чтобы помочь брошенной матери и сестрёнке. Когда пришло время возвращаться в Ташкент, Эркин был в запряжённой гнедой лошадью телеге не один. С ним сидела молодая, такая же дерзкая, как и он, чернобровая красавица Малокат, дочь Ибрагимбека. Ни Ибрагимбек с Каримой, ни мать Эркина так никогда и не узнали, когда и где их дети успели встретиться и полюбить друг друга. Имело ли это уже какое-нибудь значение?

Неслыханный для всех поступок шокировал махаллю, ни один житель которой никогда ранее не слышал о такой дерзости. Как могло случиться, что молодая девушка, знавшая, что отец уже договорился о том, чтобы выдать её замуж за парня из хорошей семьи из соседнего села, не то что не получила благословения отца и матери, а, вообще, бросила их, сбежав из родительского дома и растоптав доброе имя семьи и девичье достоинство?