Владимир Омельяненко - Штрихи к портретам. Поэтические зарисовки

«Параноик» отношенья,

Оскорбление простое

Фрейд давал при раздраженьи

И причиной паранойи

Подавленьем чувств считал

Страсти гомосексуальной,

В ней характера черта!

Ориентировка на авторитет

У больных обычно – это не секрет.

Каждый врач стремится выглядеть получше

И в своем стремленьи пациентам служит.

Чтоб лечить отлично, нужно подыскать

Методы, которым можно доверять.

Что же взять у Фрейда опытного в стиле?

Мы б других врачей немного просветили.

Теоретик Фрейд считал, что есть «Сверх – Я»,

А под ним ютится «Я» с «Оно» – сверяй.

«Я» в таком соседстве тесном крепко сжато,

И видны болезней резкие «пожатья».

«Коллективное» у Юнга словно мед,

«Бессознательное» – с ним народ живет.

У Вернадского «сознанье» в ноосфере.

Йог «космические» знания «проверил».

Все ученые исходят из того,

Что «прием» ведется светлой головой

Знаний, что «заложены» в пространстве кем-то.

Идеализация видна предмета.

Так ученые погрязли в прошлый век,

В словоблудие их разум кто-то вверг.

Напрочь новшество отсутствует учений,

Все они пусты в своем предназначеньи,

Только люди, покоряясь им пока,

Нагнетают страхи бурные слегка!

Тютчев написал немного,

Но каким прекрасным слогом

Наделен его талант,

Можно ль лучшего желать?

Как стихи-миниатюры,

«Писаные» им с натуры,

Отражали красоту

И во тьме, и на свету

Окружающей природы,

Ей подвластны наши годы,

А сама века стоит,

«Молода» совсем на вид.

Ассоциативно тут же

Стих-малютка верно служит,

Как душевный эликсир,

Раскрывая точно мир.

Глубина воображенья

У поэта совершенна,

Он ее передает

Вам, признательный народ,

Чтоб природой умиляться

Мог любой в ее объятьях

Научившийся читать.

Это лучшая черта

Для характера живого,

И конечно же, не ново

То, что следует покой.

Вот больным рецепт какой:

Тютчева прочтите снова,

Он спокойствия основа,

Кто иначе тему мнит,

Пусть себя за то винит.

По Станиславскому, актеры

Проходят тренинги всегда,

В их жизни множество историй

Проиграно, но иногда

Вхожденье в образы героев

Дает болезни нервной старт;

Невроз мешает жить порою:

Симптомы резко обострят

Сложившиеся отношенья

С начальством, надо полагать,

С коллегами – на удивленье.

Букет болезненный богат,

При всем к актеру уваженьи

Теряется его талант.

Актерский тренинг неужели

В болезни этой «виноват»?

Как только перевоплощенье

Достигнуто, лови успех,

Но не забудь о возвращеньи

К своим привычкам, их воспев.

И тут-то камень предкновенья

Лежит таланту на пути,

Мечты актера разумея,

Болезнь в сознанье не впусти.

Актерский тренинг изначально

Не знал последствия страшней,

Трагедией порой печальной

Заканчивался на волне

Народного уже признанья.

В основу принципы легли

Ученья йогов, выполняя

Неточно, произвольно ли

Медитативные уроки,

Получишь вред один, узри:

Годами учат на Востоке,

Сакраментальные миры.

Гумилев учился плохо,

А стихи писать любил,

Ни какой-нибудь «пройдоха» —

В кавалерии служил!

Отличился он в атаках,

Был не в меру храбр в боях,

Два «Георгия» в солдатах

Заслужил, презревши страх.

С Дмитриевой, предположим,

Ранее имел роман,

Ей же ближе был Волошин

Только – Максимилиан,

Автор тех мистификаций,

На которые мастак,

Что редактор аж Маковский

В них поверил, как чудак,

И влюбился в Черубину,

Миловидную графиню,

Что в редакцию не шла:

Все какие-то дела.

То она в Париж уедет,

То болезнь визит сорвет,

Стих пришлет в большом конверте,

Позвонит за сотни верст.

Очень знатная «испанка»,

Гонорар не нужен ей,

Особняк ее, однако,

Сердцу кажется милей.

Не нужна «принцессе» слава,

Ведь нисколько не тщеславна,

«Метит» в монастырь уйти

И готова уж почти.

Косы в золоте «принцессы»,

А зеленые глаза

Так прекрасны в поэтессе —

Образ светлый подсказал.

Но пришло разоблаченье,

Дмитриевой псевдоним

Не имел уже значенья.

Новый образ создадим

Романтический в журнале

«Аполлон», но погоди,

Чем закончились, узнали

Той истории ходы?

Два приятеля стрелялись

Из-за пламенной любви,

Но, как подвиг от реляций,

Был ли след тогда в крови?

Все газеты облетели

Обстоятельства дуэли.

У Волошина мотив

Был, пощечину влепив

Гумилеву, тот в горячке

Вызов сделал к Черной речке,

Чем бесстрашье подтвердил,

Что носил в своей груди.

У Волошина осечку

Дважды пистолет давал.

Гумилев смотрел на речку,

В воздух, собственно, стрелял,

Ранее, еще в Трувиле,

Он топиться пожелал,

Но его там протрезвили,

Поломавши дерзкий план.

С полицейского участка,

Как бродяга, уходил,

С голодом стыкался часто

Иностранный господин.

Анна Горенко отныне

Истерзала дерзкий нрав,

Так поэт несчастный сгинет,

Смерть «правдиво» разыграв

С отравленьем, но попытка

Жизнь оставить – велика,

Лес Булонский кроны низко,

Как поклоны, опускал,

Где во рву глубоком тело

Без сознания нашли,

Вид убитого имело.

Кто ж так мерзостно шалил?

Сердце дрогнуло у Анны,

И к десятому году

Взяты были «бастионы»,

Что к венчанию ведут.

Но любовь была недолгой,

В восемнадцатом году

Каждый шел своей дорогой

У поэтов на виду.

Что причиною развода

Послужило? – Ряд измен

С переменой жизни хода,

В них поэт всегда не смел.

От избыточных эмоций

Были новые стихи,

Зарожденье революций

С направлением лихих

Новшеств по литературе

Под названьем «акмеизм».

Поэтической натуре

Был роднее реализм.

Но трагическою нотой

Завершился славный путь

С подозреньем, в этом суть,

Что контрреволюционной

Деятельностью назовется.

В протоколе из допроса

Лишь одна за ним вина:

До конца не осознав

Пролетарские законы,

Офицерской чести сын

Не пошел с доносом «скромный»

В те предсмертные часы.

Все равны перед законом,

Кто б ты ни был, хоть поэт,

А иначе, безусловно,

Все б труды свелись на «нет».

По иному мыслят люди,

Что дается им взамен?

Жизнь товарищей рассудит

Без позорных перемен.

С точки зрения врачебной —

Гумилев имел невроз,

А любовь была причиной

Безответная всерьез

Совершать попытки дерзко

Показных самоубийств,

«Исполняемых» так с блеском,

Честь чуть-чуть не загубив.