Галина Анисимова - Якушинка

Только вымолвить успел – лес тут сразу зашумел.
И зверьё всё собралось, сразу времечко нашлось.
Обсуждали так и этак, как защиту получить.
Бабку-то, ягу лесную, к порядку надо приучить.

Та со страху в лес умчалась, со зверьми не распрощалась.
Поняла: вредить нет проку, их друзья – с любого боку!

За деревней, на заемке, Грунька с мужичком жила.
Оликсиюшком-то звали. Любо парочка «цвела».

Не завидна бабья доля: утречком чуть свет – встаёшь.
И дресвой полы намоешь. На повить – ты ткать идёшь.

«Отойди-ко. Не шиперься, не мешай-ко мне поткать.
Если надо, я покличу. Да пошёл едрёна…»

Тутоки Олеша вздрогнул: «Есть где время провести».
И «намылился» в деревню, чтобы хлеба принести.

«Сёдня шибко не гуляй ты, и делов хоть отбавляй». —
«И каки дела ей надо? Здесяки их через край.

Да, едрёна корень, надо ж – друг приехал – не сходи».
И Олеша тут «нарезал»: надо ж его навестить.

Он «гулял» не день – неделю. Грунька следом. Где найти?
«Даве видели, с девахой – на зады, кабыть зашли».

Распрямилась, метлу в руки – и давай их тут искать.
Олька выскочил последним. «Как до дому добежать?»

До заемки он «галопом». Сёдня надо лён трепать.
И ранёхонько вот, завтра в поле тоже выезжать.

Грунька тут и разошлася: «Вот бесстыжий ты к…
Разве может быть теплее, чем своя-то же постель?

Мамушка не раз твердила: “Отступись ты от нево”.
Ведь в деревне все робята, знаю точно, от ево».

«Ну и што ж, мне веселее, и водицы подадут». —
«Да не жди, разденут сразу, даже лапти унесут». —

«Ну и ладно, я довольна, тутока мне куковать». —
«Чё там шамкаешь, старуха? Не дурак я, шоб менять».

Время быстро пролетело, и зима уж на дворе…
И под «крылышком у Груньки» сладко спал. Как в конуре.

«Оликсиюшка, подумай, где ешо таку найти?
Двое нас всего с тобою – не к кому же нам пойти». —

«Грунюшка, простишь меня ли? Вырос вот такой балбес».
…И, счастливая, сопела и «летела до небес».

И приснилось, что навстречу детки «кучею» бегут —
Обняли они маманьку, и ласкают, и поют.

Принял бог её старания и решил же ей помочь —
Ох, какой подарок сделал! – счастьем одарил в ту ночь.

…Вот прошло четыре года, и четыре близнеца
Ходят, мамку все ласкают – все единого лица.

Как же богу благодарна! Все поклоны отдала.
Зажили они счастливо. И любовь опять пришла.

Я не ищу подруг, так недовольных жизнью.
Я не ищу подруг, которые мне льстят…
Я знаю точно: остаются те подруги.
И точно: мне которые не мстят.

На протяжении лет, минут, секунд.
Кто знает доброту мою и все мои причуды.
Я благодарна им за те немногие года,
За их терпение, взятое ниоткуда.

О да, вы мои подруги! И по несчастью, и в беде.
Таких остались единицы. Не новых же искать везде.
Не пресмыкаться перед теми, кто так богат, шероховат.
Остались лучшие подруги. Ну кто же в этом виноват?

Ну что же, пусть на совести их будет, когда подруг так предают.
Пусть даже всё простим, забудем, ведь не картошку продают.
И пусть чернявые «душонки» найдут таких, кто примет их,
А вы, подружки, милые подружки, и не ищите вы таких.

Как верили, так будем верить, как помогали… Кто ж, не мы?
А для своей подруги лучшей, да и в преддверии зимы…
Стою на лыжах я, кричу. И звонко, звонко хохочу…
Ах, жаль, живёшь ты в городе. Но встретиться с тобой хочу.

У рябины, за дорогой —
Изгородь широкая.
И на ней сидят девчонки —
Льётся песня звонкая.
Про любовь, и про забавы,
И про встречи у реки.
Про весенние страдания,
Что порой так глубоки.

Ой, рябина, будь подругой,
Подскажи, как дальше быть,
Коль на сердце будто вьюга,
Боль свою как пережить.
Расскажи и помоги мне
Как подруга, как сестра.
Утро встретить на рассвете
На природе, у костра.

Что ж, рябина, полюбуйся
На мою ты красоту.
С детства песни распеваю —
В этом радость нахожу.
Ветви ты накинь поближе —
Ветер раскачает их.
И на изгородь все кисти —
Раскидает этот вихрь.

Что ж, рябинушка, подружка,
Мы пришли с девчонками.
Рассказали все о встрече
Вечерами «звонкими».
Изгородь заколыхалась
От трепета девичьего.
И летела дружно с ними,
Как с полёта «птичьего».

Лишь речка Лябла разольётся
И встанет выше берегов,
Тут, дома, никому уж не сидится,
Быстрее на плоты бежать готов.

Стоишь на нём, ребята раскачают —
Трясёшься весь: вдруг в воду упадёшь.
Но нет! Ты смелость этим проявляешь,
Да укачает так, дороги не найдёшь.

А если уж вода совсем уходит,
Ложились мы на плот и загорали там.
Такая очень маленькая речка,
А сколько радости же доставляла нам.

Река, речушка, ты великолепна,
Пора бы о тебе баллады возлагать.
Не воевала ты, не обижала
И многих в жизни стала выручать.

А плот? Его не раз мы вспомним —
Те брёвна, что сложили по ряду.
Когда же летом на Двину, на плот заходишь,
Грустишь немножко, вспоминая тишину.

И уточек, что рядом проплывали,
И Бобика, что воду из реки лакал.
Ещё друзей, что на плоту сидели,
И тех, кто в жизни помогал.

Так вспомним плот на речке Лябле,
Друзей, с кем рыбу довелось ловить.
И Кольку с Вовкой, Тольку, да с Серёгой.
…Хочу стихи им эти посвятить!

Ранним утром возле почты три подружки собрались.
«Эй, Матрёна, мы-то с Люськой спозаранку тут сошлись.
Обсуждаем вот проблемы, как бы в город нам попась.
Пинзию чечас получим, да подвода бы нашлась».

Взяли сумки «на колёсах», платья сложили стопой,
В косметичку – крем и пудру. Зонтик – цветом «золотой».
Мини-сумку через плечи на ремне закинули,
Сели в поезд. Чемоданы под «плацкарт» задвинули.

На столе пирог из рыбы, калачи настряпаны,
И солёные грибочки все в пакете спрятаны.
«Девки, я совсем забыла, Васька фляжку положил». —
«Ну, давай, налей маленько». В голове уж вихрь кружил.

Всё. Счастливые три бабки дружно держат путь в Москву —
Люська, Валька да Матрёна – едут разгонять «тоску».
Валька (щёки разгорелись): «Увидать хочу я Кремль». —
«Ишь. Чово ты размечталась. Эт… какая нэвидаль».