Таня Даршт - Похвала сомнению. Книга стихов

Вот так мы и будем ехать, приникнет листок к стеклу.
Не будет он нам помехой, возьмём к своему теплу.
Пусть смотрит на нас, счастливых, сквозь серую прорезь дней.
В раздумья неторопливых поверит, что жизнь сильней.
Он, жёлтым своим опалым, растоптанным существом,
Блаженствуя, небывало божественным веществом
Прикроет и наши шрамы, и сквозь состраданья пик
Мы вместе доедем к Храму в один распрекрасный миг.
На небе стекляшки капель повиснут, боясь упасть
На пёстрый газонный штапель и веток сырую снасть.
Проветрена тишь аллеи, нас пустит в седой покой,
Туманный плакат белеет над спящей под ним рекой.
Мы листик отпустим плавать на волю сквозь время Ч.
И ветер волос облаву вспугнёт на моём плече.
И так мне заглянет в душу, как можешь лишь ты смотреть,
И я никогда не струшу любить или умереть.

Переехала в Зазеркалье, поселилась на перекрёстке,
Здесь вокруг конторы фискальные, но на небе ещё блёстки
Не опали от острых взглядов, и растения тут без ядов.
Здесь шоссе и машин море, но никто не сосёт сушки,
Здесь заброшенный крематорий, саркастический свет психушки…
Но ведь это же Зазеркалье, сортирует оно души,
Перекрёсток смутит каналью и запутает равнодушных.
Я здесь в облике птицы Феникc несгораемых оперений,
Здесь железный заведует Феликс департаментом чудных мгновений.
Здесь мгновенны зимой сугробы и свободно гуляют кошки,
Многолюдно – смотри в оба – и сплошные в домах окошки.
По ночам хорошо спится и Джульетты не умирают,
И довольны в руках синицы в Зазеркалье пределов рая.
Ездят в отпуск в тёплые страны, но гордятся родством Иваны.
Здесь согласно законам Ома напряженья не будет дома,
Сила тока проводника – нас с тобой отразит в века,
И конечно сопротивление не испортит нам впечатление —
Выделяемая теплота будет с нами везде, всегда…

Сугробы, предновогодняя кутерьма,
Простуда – и мёд в горячее молоко.
Россию кроет снежным боком зима.
Она фатальна, дышим неглубоко…
Декабрь-мессия верстает чудес бюджет,
И каждый льстит уверовать в чудеса:
Вот, наконец-то, сбудется тот сюжет,
Где щедростью распакуются небеса.
Но лгать рассудку нет человечьих сил,
Фантом былого – ассоциаций страх:
Надежда, что талисманом в себе носил,
Как флаг от ветра лопнет и будет крах…
И даже ёлки, им ты как в детстве рад,
Не толерантны к фальши больших витрин.
Их развратил чудовищный маскарад,
Всех обманул могущественный Аладдин.
Неужто пессимизму сдались уже?
Цветам морозным стыден земной испуг!
В России не состоялся бы Беранже.
Но созревает вовремя кракатук!
Запахнет свежим тестом и имбирём,
За стол парадный близких мы соберём,
Желания загадаем и будем жить!

Софокл (496 – 406 гг. до н.э.). Царь Эдип

Изложение

Невольники власти

О, Боги, подлинно известно вам, что в Фивах
Правитель – царь Лайи с царицей Иокастой.
Он от дельфийского оракула – Лайи —
Услышал предсказание: «Погибнешь…
Ты примешь смерть от сына своего».
Вот потому, когда родился сын,
Лайи отнёс несчастного младенца
На горные пастбища Киферона,
От материнской отлучив груди.
Велел он пастуху – того младенца
Оставить на съедение зверям,
Так не открыв его происхожденья.
Пастух богобоязлив, милосерден,
Другому пастуху отдал младенца,
Тому, что жил тогда в Коринфском царстве.
А тот – бездетному царю его доставил.
И назван был наследником – Эдип.
Коринфского царя считался сыном
Приёмным – сильный вырос и умён…
Не веря слухам, будто он приёмный,
К оракулу пришёл Эдип с вопросом:
«Так чей я сын?». Открыл оракул тайну:
«Чей бы ты ни был, с небом не поспоришь,
Коль суждено – убьёшь отца родного
И мужем станешь матери родной».
Эдип решил в Коринф не возвращаться,
Пошёл в тоске куда глаза глядят…
И на распутье встретил колесницу,
Был стариком избит с осанкой гордой,
Эдип от гнева старика ударил (слуг перебив),
Тот замертво упал.
Эдип, дойдя до Фив, пришёл в смятенье:
Сфинкс, женщина, однако с львиным телом,
Загадки всем прохожим задавая,
Терзала тех, кто разгадать не в силах…
К оракулу поехав за советом,
Царь Лойи был убит неосторожно.
Эдип же смог чудовищного Сфинкса
Загадку о младенце отгадать:
«С утра на четвереньках, днём на двух,
А вечером на трёх ногах он ходит…».
Сфинкс побеждён и Фивы ликовали:
Эдип царём за мудрость был объявлен
И Лаия вдову берёт он в жёны,
Помощником – Креонта, её брата.
Но божьей каре радость – не помеха.
И вот нашло на Фивы наказанье:
От мора гибли люди, скот и пашни
И за советом поспешил Креонт
К оракулу, мольбы народа помня…
Сказал оракул: «За убийство Лаия
Без мщения не будем вам пощады».
Эдип издал приказ: «Найти убийцу!».
Огня, воды лишить, изгнать в чужбину,
Предать его проклятию богов!
И так Эдип себя предал проклятью!
Тиресий, живший в Фивах прорицатель,
Ослепший старец, всех ошеломляет:
«Ты зряч, Эдип, и не Креонт убийца!
Невольник власти, живший во грехе!».
«Лгуны – пророки!», – вскрикнет Иокаста, —
«От сына гибель Лаию пророча,
Меж тем его убил случайный путник
Там, на распутье, в Дельфы по пути.
Незадолго, как к нам прийти Эдипу».
«Как, где, когда? Каков был Лайи с виду?!
О, ужас! Сед и прям?! Не я ль тот путник?!».
Прервал волненье вестник из Коринфа:
«Коринфский царь почил. Эдип зван править».