Елена Злыгостева - Разговор у камина. Сборник

Грозный страж на границе больших миров,
Расскажи, как шагнул к этой участи?
Неужели к такому ты был готов:
Провожать хладнокровно – не сметь спасти?

Не поверю тебе, если скажешь «Да!»
Быть не может, чтоб разу не дёрнуло
Под накидкой твоею, как в проводах,
Не крутило подкожными свёрлами.

Неужели не видел среди толпы
В проходящих черты столь знакомые,
Чтоб забыть на мгновения «Кто есть ты?»
И сказать: «Возвращайтесь, ведомые!»

Лишь холодным молчанием отвечал
На вопросы совсем не главные.
Это участь твоя, это твой причал.
Да сокрыта личина за тканями.

Я додумать посмею твою печаль,
За пустотами свыкшейся мимики.
И, поверь, не поверю, что слово «Жаль»
Ты не ведал, считая лишь лирикой.

Что тебя привело на порог миров?
Правишь проводы ты бесконечные.
Грозный страж, неужели ты был готов
Встать на страже у самой Вечности?

Я хочу обратно в колыбель,
Чтобы всё понятно, чтобы просто.
За окном разглядывать капель,
В полдень засыпая «к стенке носом».

Чтобы этой взрослой суеты
Не касаться даже малым краем.
До абсурдной сложности мосты
Не одолевать, дитём летая.

Я хочу туда, где два крыла
За спиной невидимо белели,
Где дорога ровная вела,
И развилки мимо пролетели.

Там дано проснуться по утру
И бежать – рассматривать травинки,
Бабочек встречая на лугу,
Пить с ажурных листиков росинки.

Я хочу в обычный мир детей,
Многое в котором интересно,
Где не тянет: взрослый груз идей
И остановиться ради места.

Не вяжи мне руки бесконечно!
Свяжешь тело – но не свяжешь душу!
Я лечу в свой край расправив плечи,
Я хочу из города наружу.

Вон, подальше – ближе к кислороду
И к просторам взгляду неохватным.
Да, я деревенская порода,
Я не городской породы складной.

Тяжело в привычку постоянство,
Где земля всё больше из бетона.
Не пленяй меня в своё пространство,
Среди жёстких рамок и законов

Городской обыденности серой,
(Для тебя родной и столь привычной),
Что пленить мой разум не сумела,
И не требуй столь категорично…

Я привыкну… может быть… однажды…
Стану той, что, вроде, городская,
Растворюсь среди многоэтажек,
В общей массе плавно протекая.

«Сколько не корми», а в лес упрямо
Буду устремляться диким волком —
Я среди домов больших, как в яме —
Не умею быть в неволе долго!

Мотылёк в паутине безжалостной
Бьётся, путаясь в нитях сильней.
Восьминогий ползёт, словно с радостью,
По прозрачности липких сетей.

Вот рука – разделить их старается,
А другая – размажет на раз.
И дилемма природной реальности,
Где решается: «Спас бы? Не спас?»

Не воруй, в побуждениях добреньких,
Ту еду, что напрасно умрёт —
Всё равно её крылья ободраны.
Не вторгайся в природный завод!

Пауку не мешай есть прекрасное,
Что поймал – то заслуженно съел!
Не жалей, с избирательной маскою!
Ты же мух никогда не жалел?

И разумно скажи, кто гуманнее:
Тот, кто жертву из пут палача
«Спас» в мучительный ход умирания,
Или дерзко убивший с плеча?

О, как меня всё разом задолбало.
Прошу простить за крепкое словцо.
Скажу покрепче – тоже будет мало.
Ах, не кривите брезгуя лицо!

О, да! Приятней слышится «Устала»,
Банальность из разряда: «Нету сил».
Нет, братцы дорогие, это вяло
Звучит, покуда свет уже не мил.

Как дерево под корень запилили,
Как лошадь – кляча с пеною у рта,
Еще иду, но задыхаюсь в пыли,
Пока что я, но «я» совсем не та.

Налейте виски, или лучше рому —
Перезагрузка крайняя нужна.
Напьюсь и в состояньи незнакомом
Спрошу: «Какого леса и рожна

Вы довели меня до этой ручки,
Что в пору взяться – настежь – и долой?»
До ясных звёзд мне будет этот случай,
Когда проснувшись с утренней зарёй

Забью огромный болт на эту тему,
Без объяснений взявшись за дела,
Без оправданий, вычеркнув дилемму,
Скажу: «Не ваше дело, что пила!»

«Позволь! "– мне скажут. Право, не позволю.
Переломаю пилы, топоры,
Чтоб не пилили, не рубили боле,
Порву кнуты. И… Высплюсь до поры.

Идите лесом, полем, огородом.
Как задолбало всё меня на раз.
Не бойтесь, не напьюсь – не той породы!
Ступайте, коли посланы! сейчас!

Ты стала чересчур реальной,
Ты просочилась в этот мир
Своим сюжетом изначальным
И стала жрать его эфир.

Оплот от мысли подростковой,
Столь неприемлема теперь,
Из головы за словом слово
Проникла в потайную дверь

И стала бить, ломать и рушить,
Привычной данности каркас.
Сокрыта глубже… Только уши
Гораздо выше слышат нас.

Прости, апатии творенье,
Недопечатанный сюжет!
Обязана предать сожженью
Твоих страниц ужасный свет —

Что нереально стал реальный.
Я безответственной была,
Когда вела в исход фатальный
Всё то, что было, как игра.

Теперь все игры стали явью.
Тебя убить мне суждено —
На инквизицию отправлю.
Испепелится заодно

Несостоявшийся прозаик,
А это значит – часть меня.
Листы несобранных мозаик —
Раздорный мир внутри огня.

И мысли мирные по-новой,
Короткой строчкой до утра,
Столь взросло, без канвы суровой,
Звучат: Здоровья всем, добра!

Никому своих ран не показывай,
Никогда: ни словами, ни стонами,
Под одеждой скрывай струпья с язвами,
Чтоб не знали родные, знакомые.

Чтобы красным твой вид не запачкало,
И в глаза яркость пятен не падала,
Под бинтами запрячь боль заначками,
И пусть видится всем только ладное.