Array Сборник - Как созвучны иволга и Волга!

День на Марсе. А ночь – на Венере.
Только жизнь всё равно на Земле.
Корабли, вы куда полетели,
К чёрно-белой обратной Луне?

Там белеет глубокий Курчатов
И раскинулось море Москвы.
Тётка. Глушь. Даже город Саратов.
Это нужно другому, увы.

Здесь иначе. Полярная шапка
Зацепила мой город слегка, —
И в руке – только снега охапка
С углеродистой тенью цветка.

Но в душе – марсианская буря,
Венерьянский невиданный зной,
Словно верхняя точка июля
Неподвижно стоит надо мной.

Мне так важно с тобою остаться
Тет-а-тет хоть на пару минут,
Словно мне через час восемнадцать
И меня на войну заберут.

Я скажу тебе только о главном:
Я нашёл изумительный клад
В переулке Втором Пилоставном,
Где мы были полгода назад.

Там стоит вековая берёза,
И с восточной её стороны
Под корнями закопана проза
О герое Гражданской войны.

Он служил у полковника Шафта
И уехал на остров Шу мшу…
Впрочем, всё это злая неправда,
Я тебе не об этом скажу.

Возьму зимы. Добавлю лета —
И будет в городе весна.
Нет, лучше осень. Пусть с рассвета
Наступит именно она.
Так странно, в это время года
Я сам не свой, – И, может быть,
Незаслонённая природа
Со мной способна говорить.

О чём?
О нежном листопаде,
О южных птицах и дожде,
О порицанье, о награде,
О мёртвой и живой воде…
И о любви.
Но вместо прозы
Вдруг – «…невидимкою луна»,
«Читатель ждёт уж рифмы розы»
И даже «…наши имена».

Бывает тихо – и расслышишь
Десяток нот на склоне дня,
Как будто ты мне
Песню пишешь,
И эта песня про меня.

Но ты ведь не поёшь, я знаю,
Всё это – выдумка моя.
Ну что ж —
Пусть будет гул трамвая
И щебетанье воробья.

Ты впечатлительная очень,
Сегодня это ни к чему.
Ночь коротка – ещё короче
Дорога к дому твоему.

Не происходит листопада,
Не ожидается дождя.
Всё это – выдумать бы надо,
Всё это будет погодя.

Само собой, возникнут строки —
И в них блеснёт листвою сад,
Сойдутся тучи на востоке,
Начнётся ранний листопад,

И грянет гром… Не прерывая
Круженье бабочки лесной,
Что нарисована – живая! —
В твоей зелёной записной.

Лишь небольшая передышка,
Недолгий миг —
И тот играющий мальчишка
Уже старик.

Его взволнованные внуки
Возглавят строй,
В нём будет место для науки
Вневременной.

Им вечность будет непонятна,
Но даже в ней
Они расставят аккуратно
Столбцы идей,

Разрежут небо на квадраты
И лоскуты…
Но в этом мы не виноваты,
Ни я, ни ты.

На неполных полгода простёрлось
Бело-синее море зимы,
Но сегодня утратило твёрдость
И сомкнётся с каёмками тьмы;
В эту полночь оно обмелеет,
И к ковчегам подступит земля —
Вот тогда мне и станет милее
Своевременный контур ноля.
Но покуда лишь минус четыре
И светло, как на белом листе,
Все свои заблужденья о мире
Я могу изложить на холсте,
Я могу повторить на бумаге,
Я могу – или я не могу?
Словно ты замерла в полушаге
И стоишь по колено в снегу.

Видна из нашего окна
Вселенной улица одна.

Её космический изгиб
Теряется в созвездья Рыб.

Её начало – Водолей,
Одна из звёзд с неё видней.

Та, под которой через год
И наша молодость пройдёт.

Нечаянный дождик в начале шести
Напомнит котёнку, что надо расти.

А мне не напомнит совсем ничего.
Сегодня не будет дождя моего.

А завтра, возможно, случится гроза,
И я, словно в детстве, закрою глаза,

И вспомню тебя на речном берегу —
И мёртвые рыбы на каждом шагу.

Я могу научить деревенского пса.
Он к тебе подбежит и заглянет в глаза.

А потом он вернётся, замашет хвостом,
По-собачьи уверенный в чём-то простом.

Он не знает, что сложность ещё впереди,
Что десятка шагов просто так не пройти,

Что сердечко забилось, забылись слова,
И над узкой тропинкой – густая трава.

Если б жизнь была длиннее
Лет, наверное, на двести,
Мы бы сделались умнее
И всё время были вместе.

Если б жизнь была короче,
Лет, наверное, на сорок,
Мы б с тобою дни и ночи,
Одолев хандру и морок,
Мотыльками над водою
В быстром танце шелестели…

Жизнь была бы не такою,
Какова на самом деле.

Из бетона и железа
Сделаны дома.
Из бушующего леса —
Книжные тома.
Из эфирного раствора —
Сделаны духи.
Из ахматовского сора —
Звёзды и стихи.

Под Бродского пишет любой дурак,
Под Рыжего – каждый второй.
И если ты пишешь слегка не так,
То выглядишь, как герой.

Но в Липки тебя пригласят лишь раз,
И то по одной из квот.
Стипендий и премий никто не даст,
В журнал никто не возьмёт.

Ты будешь бессмысленно прозябать
И думать с зашитым ртом,
Что всем твоим винам, такая мать,
Настанет черёд потом,

Что всем драгоценным твоим стихам
Назначен тернистый путь,
А новый редактор – всего лишь хам,
Заменят когда-нибудь.

Иногда, в разговоре с самим собой,
Я стою на твоей стороне,
А потом засыпаю и сплю с другой
И не вижу тебя во сне.
Ухожу на работу часу в восьмом,
Возвращаюсь часам к шести,
И тебя не встречаю ни в том, ни в том
Ежедневном своём пути.
Забываешься полностью, навсегда,
Но случается странный сбой —
И над сонным кварталом стоит звезда,
Наблюдавшая за тобой.
И опять начинается невзначай
Этот внутренний разговор,
За которым мы распиваем чай,
Остывающий до сих пор.