Владимир Алексеев - Моему другу. Первая книга стихов

Так повсюду о нас заметили:
С именами, только без отчеств,
Рассыпаемся по планете мы
Многоточием одиночеств.

Без рубахи ли, с капиталами
Уезжаем, – везде с дороги
Ощущать ночами усталыми
Принадлежность к стране далёкой.

Мы всегда – не часть человечества,
Нераздельная часть России.
Выносимо всё из Отечества.
Без России – невыносимо.

На Жёлтой реке желтолицых людей миллионы,
Вода в беспокойном потоке мутна и желта,
А ночью Луна через тучи стучит воспалённо,
Как будто цыплёнок, явившийся в свет из желтка.

Я так же стучал бы: «Впустите обратно в Россию!» —
Заклятие это в среде эмигрантов старо.
Но жёлтые руки теряют последние силы —
Не то что винтовку, не в силах сдержать и перо.

Я старый поэт, мне до неба осталось немного,
И жёлтые буквы дождями стекают в строке,
Чтоб кануть безвестно вдали от родного порога —
Близ хижины бедной на жёлтой реке Хуанхэ.

Я спросил эмигранта, седого, как лунь, старика,
аккуратно прикрывшего строгим начёсом плешины:
«Хорошо вам любить нашу родину издалека
и указывать нам, где в любви мы своей согрешили?

Хорошо вам смотреть через озеро прожитых лет
на чужих берегов позабытую райскую сказку
и судить – от чужих поражений до чуждых побед —
всё, из наших краёв получившее в мире огласку?»

Но спросил я не в голос – зачем обижать простеца,
под опекой детей целовавшего землю у трапа —
простеца-пришлеца с молодящимся цветом лица,
с белозубой улыбкой отменно весёлого Трампа?

А потом он уехал – ведь наша страна широка! —
на мосты в три версты, на высокие башни дивиться.
И всё так же над ней к Абакану плывут облака,
оттеняя зарницами наши землистые лица.

Был – и не был как будто у трапа седой эмигрант.
Отдохнула земля от шагов напряжённых и шатких.
Из далёких краёв вся любовь – это только игра,
ни к чему осуждать и судить о её недостатках.

Не частично, а всецело
Погружаюсь в звоны полдня.
Колокол о Сакартвело
Возвещает мне сегодня.

Там диктаторская злоба
Угашает дух народа,
Но и всё же – гамарджоба,
Строгость гор и рек свобода,

Ты, что песней одарила —
Глубже слова, дольше эха,
Солнцем ярче мандарина,
Звонкой радостью – без смеха.

Мир, где шире века – сердце,
Зависть душу не занозит,
Где старик святое детство
Сердцевиной сердца носит.

Край, в котором спят святые,
С другом истинным не страшно
Пить из глиняной бутыли
Светлый опыт дней вчерашних…

Что могло б, когда б мы в силе
Изменять реальность были,
Статься? Мы гмадлобт-спасибо
Столько лет не говорили!

Право древнее присловье:
«Рац магига Давитао…»! 3 3 если кто не знает, начало пословицы: «Во всём, что случается с Да- видом, виновата его голова»; საქართველო, Сакартвело – Грузия; гамарджоба – «здравствуйте!». Читать стихотворение следует с по- правкой на время его написания. Надеюсь, со временем всё переменится к лучшему.
Но одной Христовой Кровью
Наши связаны составы,

Нас одно Христово Тело
На века соединило,
Оттого мне Сакартвело
Словно имя брата мило.

Было все и празднично, и просто.
Детская мечта – что сон целебный.
Мальчик строил терем из берёсты,
Девочка была его царевной.

Терем оказался не по чину,
Но стучал топориком упрямо,
Строил дом из дерева мужчина,
А жена готовила и пряла.

Только дом тот многих покоробил:
Не в свои невежа метит сани! —
Рос из-под топорика корабль
Под берестяными парусами.

Коли зависть в душу забёрется,
Семь змеиных шкур сползают с тела!
Загорелся парус из берёсты,
Вспыхнули бревенчатые стены.

Всю-то жизнь одну тянули лямку,
И не те под старость стали руки.
Выстроил старик себе землянку,
Выстругал корыто для старухи.

Все как прежде: не было корысти,
И глядел он молодо и дерзко,
И качалась лодочка в корыте
С парусом берёзового детства. 4 4 Первое стихотворение, читанное автором с эстрады лет 25 тому назад