Сергей Виноградов - Наследие. Том пятый. 2020

И выжившим представить будет трудно,

Что был когда-то год у нас такой…

…Пока же остаётся только верить,

Что руку смерти кто-то отведёт,

Что наконец-то выйдем мы за двери,

А там живой, живой ещё, народ!

Старуха-смерть вновь вышла на покос,

Очнувшись от столетней летаргии.

И как сто лет назад пошёл вразнос

Весь мир, хотя мы вроде бы другие.

Мы вроде поумнели, повзрослели,

Сильнее стали вроде бы. Хотя

Всё теми же остались в самом деле,

Баланс души и тела не найдя.

И тело и душа опять в разладе,

И если что, ты, Боже, нас прости

Не для спасения души своей, а ради

Того, что нам не суждено найти.

Бессмертия нет в этом бренном мире,

Бессмертна в нём всегда одна лишь смерть.

И даже те, сидящие в трактире,

Бессмертия не смогут поиметь.

Они сидят весь день в хмельном угаре

И молча пьют, и ждут, когда войдёт

И к ним старуха-смерть. Иль жизнь подарит,

Когда вдруг мимо в этот раз пройдёт.

А что им пьяным? Море – по колено,

И горе им не горе и беда,

Они и завтра выпьют непременно,

И тост произнесут свой, как всегда.

Свой тост за жизнь. Чтоб не было всем сухо

В стаканах их. Глядишь, и пронесёт.

Но если вдруг зайдёт к ним смерть старуха,

То и её никто не обнесёт.

…Нальют по полной. Если пить – до смерти,

Тем более, что рядом смерть сидит.

Поднимут тост за смерть и за бессмертие,

А там, как выйдет. Бог же всех простит!

И друг, и враг – все проверяются бедой,

Где искренность в словах, где пустота,

Кто сам отдаст, кто гонится за мздой,

Когда страшнее смерти простота…

А я по жизни был всегда простак —

Ни преданных друзей, ни злых врагов

Мне не встречалось в жизни, ну, никак,

Среди, как я, таких же простаков.

Без сундуков с богатством и без слуг,

Без дружбы купленной и проданной однажды,

Я в старости своей остался вдруг

Совсем один. Но так ли это важно

Теперь уже – мне и моей душе,

В которой, даже Богу, нету места.

Ведь всё равно окончен путь уже,

И что там дальше, мне не интересно…

Нас проверяет смерть на человечность,

Но зря нас держит жизнь взаперти,

И зная, что живём мы все не вечность,

Так хочется куда-нибудь уйти.

Так хочется ещё глоток свободы,

Законам и запретам вопреки,

Уйти туда – на улицу к народу,

И у реки пожарить шашлыки.

В последний раз наесться и напиться,

А там, что будет – то и будет. Всем плевать!

И лишь потом, когда душа проспится,

Мы станем свою душу отмывать

От страхов и от прочей чертовщины.

И совесть прятать от самих себя,

Искать для оправдания причины

И самому себе их объяснять.

Но будет поздно. Но не всем. Кому-то,

Кому не повезёт. Нам – повезло

И мы проснулись вновь живыми утром

Самим себе и всей стране назло.

А кто-то вместо нас в то утро в вечность

Ушёл, но нам, конечно, невдомёк,

Что первый свой урок на человечность

Никто из нас пройти, увы, не смог…

В лучах исчезнувшего солнца

Зажглась прекрасная звезда

В вечерний час сижу и снова

Я жду её восход всегда.

Мне свет её напоминает

Про Вифлеемскую звезду,

Хотя душа, конечно, знает,

Что вижу я совсем не ту…

Не ту предвестницу Христову,

Хотя и в ней ведь что-то есть…

Но Воскресенье будет снова,

Христос живой! Он с нами здесь!

Прощай, мой старый парк, мой старый друг,

Я знал, что в жизни всякое бывает,

Но чтоб, дожив до седины, увидеть вдруг,

Как люди парк мой старый убивают,

Представить и в кошмарах я не мог.

Но именно так всё и получилось —

У каждого из нас свой жизни срок

И то, что случится, увы, уже случилось…

В последний раз я сам к тебе приду,

Чтоб спрятаться в тенистые аллеи,

Чтоб скрыть в глазах своих твою беду,

Чтоб ты не видел, как я сожалею

О том, что наша жизнь с тобой прошла,

Что скоро нас с тобой, мой друг, забудут

И в новом парке будет детвора

Взрослеть как мы, хоть мне представить трудно…

И вот уже стучит чужой топор,

Распоряжаясь нашей жизнью прошлой.

На новое век новый слишком скор —

И ты падёшь мой старый парк роскошный

И я паду потом вслед за тобой

И я уйду в то прошлое, где будем

Мы навсегда, как есть, сами собой

И этих недоумков позабудем…

Воевал за белых на Дону мой дед,

Жаль, что затерялся в прошлом его след,

Ведь в России много есть могил с крестом.

Воевал за красных мой отец потом…

На его могиле камень без креста,

Воевал за Русь он, но не за Христа.

А потом и сыну довелось служить

И спасибо Богу – дал за них дожить…

На погонах сына те же три звезды,

Только не накликать внуку бы беды,

Ведь совсем уж скоро время подойдёт —

Защищать святую Русь он, как мы, уйдёт…

Из родного дома в тёплый летний день

Послужить России, чтобы смерти тень

Стороной промчалась раз и навсегда,

Чтобы в прошлом канула навсегда беда…

Чтобы внукам нашим, тем, что будут жить,

Довелось однажды тоже послужить

Так же, как служили мы стране родной,

Дав присягу верности только ей одной.

Такой уж выдался апрель:

Закрыты города и парки…

А в марте мы несли подарки

Дарили их под птичью трель…

Всё изменилось в одночасье —

В домах попрятался народ

Пришла беда на смену счастью,

Такой апрель. Такой вот год…

Теперь на улицах лишь ветер,

Ни воробьёв и ни ворон,

Куда-то делись даже дети

И тишина со всех сторон…

Весне не радуемся даже,

Ни солнышку, ни дачным дням.

Апрель ли, май ли – так ли важно?

Важнее выжить бы всем нам…

Чтоб снова выйти на работу

И жить всем вирусам назло.

Даст Бог, всё кончится в субботу…

…Хотя б кому-то повезло!

Благодатный огонь – всё, что нам и осталось —

Ждать его и опять верить только в Христа…

Он надежду нам даст, с душ сметая усталость,

И вернёт нам любовь. А в душе – пустота…

А в душе пустота, а за ней бесконечность,

Бесконечность небес, но пока не для нас…

А у нас каждый день превращается в вечность,

Может, ждём мы напрасно божий знак в этот раз?

Вдруг не вспыхнет огонь благодатный в том храме,

Видно, долго без Бога нам придётся страдать…

Он, конечно, простит нас, но останется ль с нами

И вернёт ли когда-то нам свою благодать?

И последние дни со слезами и страхом

Ждём священный тот миг. А его нет и нет…

И не Бог, а мы сами возвели себе плаху,

И на жизнь рядом с Богом наложили запрет…

Со временем тускнеют бриллианты,