Сергей Виноградов - Наследие. Том пятый. 2020

Божественный и славный Петербург,

Не зря ты назван Северной Пальмирой,

Оазис мудрости, фонтанов и скульптур…

И не пристало имени иного

Тебе носить, мой славный град Петра.

Ты был, ты есть и будешь им ты снова

Единственным таким, как и вчера,

Как и сегодня, и как завтра будешь.

Пройдут года, пройдут века, но ты,

Как вечность вечный, знаю, не забудешь,

Что ты рождён был из его мечты…

Сегодня день рождения у друга,

Но в гости к другу вряд ли я приду,

Хоть я, как он, из избранного круга,

Дорогу к другу точно уж найду.

Но не судьба видать – не то, что старый,

Не то, что бы дорога тяжела,

Останусь дома вместе с самоваром,

Чайку попью и тут же у стола

Усну под кукование кукушки

Такой же старой, но живой пока.

И будет до утра мне стол подушкой

И встречусь с другом я наверняка

В прекрасном майском сне в гостях у друга.

И вместе с ним мы будем вспоминать

Всех тех, кто был, и кто остался в круге,

Который никому не разорвать.

Ведь в этом круге главный только ты —

Достопочтимый Петербург – товарищ вечный.

Ты нас собрал и наши все мечты

И дружбу нашу сделал бесконечной.

И пусть тебе за триста в этот день,

Но ты богат не возрастом – делами,

И теми, кто всегда был рядом с нами,

И до сих пор их где-то бродит тень

Друзей моих. И ты их привечаешь,

Как и меня живого, пусть во сне…

И каждым утром новый день встречая,

Когда-нибудь вдруг вспомнишь обо мне?

Пусть златоглавая Москва хоть третий Рим,

Но до четвёртого я вряд ли доживу,

И ветрами балтийскими гоним

Я в Петербург вернусь свой наяву.

Он мне милее всех других столиц,

Да и Москва не лучше, чем они.

Мне надоела блажь столичных лиц,

Мне надоели суетные дни.

Вернусь и сразу на Неву сбегу,

По набережной прогуляюсь ночью белой.

Вот город мой, где я дышать могу,

Где жить могу, от счастья очумелый.

Спасибо, что ты принял вновь меня,

Вернул себя мне вместе с Летним садом.

Там без тебя ведь не было ни дня,

Чтобы душа моя была так рада.

Здесь всё моё родное без конца

И царственный покой твой мне так важен.

А ты, мой Петербург, прости юнца,

Того, кто изменил тебе однажды.

И вот он здесь стоит перед тобой

И так похож на раненную птицу,

На приговор готовый твой любой,

Но только не гони назад в столицу…

В старом парке допоздна фонтан

Разливался музыкой цветной,

Утешая постаревших дам,

Усмиряя в сердце летний зной.

На скамейке вместе с ними я

Вспоминаю молодость свою,

Как здесь целовал я, не таясь,

Первую нежданную мою

Рыжую любовь. Стихи читал

И по-детски чепуху молол

И потом бессонницей страдал,

А теперь глотаю валидол….

Дамы, те, что рядом, не мои,

И не обо мне их разговоры.

Наступила ночь. Фонтан затих

И затихли все о прошлом споры.

А девчонка рыжая ушла

Навсегда и больше не вернулась.

Рыжего, видать, себе нашла,

Знать, моя любовь не приглянулась…

Без любви фонтан мой пересох,

И умолк на много, много лет,

Заменили воду на песок,

Да и я уже не мальчик – дед.

Пусть круг жизни мой почти замкнулся,

Жизни продолжаются круги…

И мой старый друг-фонтан проснулся,

Чтобы посмотреть на них, других.

Вновь увидеть рыжую девчонку,

Мальчика с причёской из огня.

…Я же отойду чуть-чуть в сторонку —

Их рыжая любовь не для меня…

Двенадцать лет мучительных и долгих

Искал себя и, наконец, нашёл

И первой своей книгою на полке

Я в мир мне чуждый напролом вошёл.

Смотрите все. Смотрите – я вернулся!

Проснулся я от летаргического сна…

Но, кажется, что снова обманулся —

Здесь дом родной, но не моя страна.

И век уже не тот и почитатели

Моих тех, прежних, юношеских строк,

Давно ушли, а новые читатели

Меня не пустят даже за порог.

И книге моей первой и последней

Судьба изгоя снова суждена.

И лишь душа – мой верный собеседник,

По-прежнему, как в прошлом, мне верна.

Ну, что ж, не буду убеждать в таланте

Других – у них к таланту свой подход.

Вот только врать о жизни перестаньте,

В ней всё как раз теперь наоборот.

В ней слово ценится не правдой, а деньгами,

В ней можно всё купить и всё продать,

Но если вы вдруг продадитесь сами —

Вас смогут и услышать и издать.

…Действительно, теперь гораздо проще,

Когда за всё приходится платить.

Ну, а стихи, плохие и хорошие,

Никто теперь не может запретить…

Ботинки белые, костюмчик в клеточку —

Такой вот моды последний крик.

Я в том костюмчике похож на деточку,

Хотя по возрасту давно старик.

Седые локоны легли на плечи мне,

Усы седые и борода,

Татуировочками весь изувеченный,

Жаль их не видно. В том и беда!

Не видно мальчикам, не видно девочкам,

Какой расписанный я красавец!

Но это всё, похоже, для них лишь мелочи,

Когда их детству придёт конец.

От жизни вроде бы отстать не хочется,

Как и не хочется брать с нас пример

И жизнь становится, впрямь, обхохочешься,

Жить проще клоунами, им, например.

Им жизнь как ноша. Жаль, непосильная.

Не от того ли сегодня тьма

Не просто клонов, а инфантильных,

А беды прочие – лишь от ума!

Ещё вчера лил дождь, такой занудный,

Был май короновирусный вчера…

Но день прошёл и нам поверить трудно —

За окнами июньская жара!

Так быстро лето к нам не приходило,

А в этот раз, похоже, повезло.

И солнце так, по-летнему, светило,

Видать, коронавирусу назло!

Но радость наша вряд ли будет долгой —

Ни облачка, лишь солнца жаркий круг…

И даже вся природа приумолкла,

И пекло настоящее вокруг!

Из ада одного мы в ад погодный

Попали вдруг, прогнозам вопреки.

Верните нам вчерашний май холодный,

Верните нам дождливые деньки!

А за окном весь день такое пекло…

Мы зря кричим и зря, похоже, ждём.

А вот, в Москве, погодный их директор

Санобработку провести велел дождём.

Ну, как же так? Совсем не справедливо —

Нам обещали дождь, а им – тепло!

Но дождь в Москве – у нас, лишь перспективы…

…Опять короновирусу назло?

Мечтаем мы попасть в миры иные

И посмотреть, как там живут, что есть?

Но оказалось, рядом они – здесь,

А в них живут на голову больные.

Ну, как же, на таких не посмотреть,

Не брать пример, но опыта набраться

И, что к чему, конечно, разобраться,

Чтоб неповадно было нашим впредь…

У нас, такие, просто так не ходят,

Не то, что по ночам, но даже днём,