Алексей Болотников - Чудесно жить

Да… не высиди птенца.

Продолжая в том же стиле,

Наказует строго Иле:

– Ты смотри тут у меня.

Ни того… на счет вина… –

И, с грозою по лицу,

Так командует отцу:

– Ты отец семейства здеся

Остаёсся. Перебейся…

Оставайся в этой роли

Пока кончатся гастроли.

Кто заявится с долгами,

С бутылём и пирогами,

То про эту чепуху

Не звони ко мне в Уфу.

Кто напросится на баню,

На попойку послебанну, –

Сообрази на счёт стола

До приличья – не дотла.

Если за город поедешь

С тетей Любой, дядей Петей,

Токо – если их шашлык!

Сам не пей. Смотри – как штык!

Ну, а ежли что случиться:

Иля вздумает жениться,

Оля психанет учиться,

Подгорит, допустим, пицца…

Иль залетная синица

В сексуальном сне присниться,

Шапкой вспучится брусница…

Иль правительство сменится…

Про такую чепуху

Не трезвонь ко мне в Уфу.

В общем, лишних слов не надо.

Расстаёмся без парада.

В холодильнике есть рыба.

Да скажите мне спасибо,

Что наказов не даю!

Я поехала.

Адью.

Зарисовка

Я репортер. В дурдоме… Крупный план.

Во мне придурок Ленина узнал.

Он сорок лет расстреливал Каплан.

…Крест перспективы… рабица… финал.

А дома гости. День рожденья дочки.

Э… к нам заехал питерский вокзал?

Дошло до кульминационной точки:

Я репортаж с броневика сказал.

А в вытяжном отверстии – «Отелло»:

Сосед соседку поучает жить.

А где-то свадьба… «Эта свадьба!.. пела…»,

Да так, что кошка порывалась выть.

***

А по Лондону мне, по Лондону,

Как степному коту голодному,

В оном марте не выть уж мысль

«Побродить бы с английской мисс…»

Не поплыть на плоту, на ялике…

Здесь донашивал Герцен валенки,

Поощряя английскую спесь

На три фунта (на сколько есть)…

По Гудзону, по Темзе – штилевым

Протестующим духом Тилевым,

Как мятежный их Роберт Бернс,

Не вопить озорную песнь.

Маяковского сэры помнят ли?

«Блек энд уйт…» выл он красной полночью,

Словно гимн с мужиками потными

Про советский социализм.

Не по-аглицки, но по-герцински

Заваруху не взбучить с бомбами,

В старый колокол не звонить.

Не до нас там – там брексит… Во дают!

И поэтом мне по их Лондону,

И холодному, и голодному,

Потерявши житейский смысл –

Не ласкаться с английской мисс.

***

По приметам этим летом

Пролетающий фантом –

Не винтом и не хвостом –

Не причислится к кометам.

Не причислится к придумкам

Слух о новом конце света –

Ни к пророчествам об этом,

Ни к статистике придуркам.

По приметам этим летом

Упадёт налог на дом,

Будто неглиже с мадонн

Соскользнёт сакральным светом.

По приметам этим летом

Рухнет бизнес табака,

Кучевые облака

Озаря астральным светом.

Но народ

Смолчит

Об этом.

***

Опять – по понедельникам астрал! –

Спарилась флейта с плачами кларнета

И… и… из начинавшегося лета

Дождь си-бемолью бором поскакал.

Сто сорок солнц свалилось за Убрус,

Едва занявшись заревом рассвета.

Ах, костная хроническая грусть…

Кость ломит, словно позы для минета.

Вчерашний день, читай… автовокзал,

Экскурсия «ТесьТур» в эпоху русскую…

Не баню с преферансом заказал –

Стихи и прозу жизни на закуску.

Дождь дивиденды поутру считал.

Свалил свои полушки градом в кучку.

И подустал. А медяков металл

Изпузырился, будто рубль в получку.

***

Из какого шоколада в подворотню, говоришь?..

…Твоя трогает баллада мою проклятую жись.

Дом мой крепость.

И не надо осуждать меня за роль.

Ты, как вижу, не наяда.

Я, как видишь, не король.

Поищи другого гада, в одеянье дорогом.

Угостить тебя бы надо,

Да на нары голышком.

Только здесь нужна граната.

А откуда здесь ей быть?

Здесь пузатая посуда

Пластиковых фуфырей

Держит в тонусе рассудок

Недобитых упырей.

Здесь, как крысы папы Карло,

Годы жизть мою крадут…

Огрызаются с оскалом,

И уходят. И идут.

Хочешь, я тебе сыграю

На регистровой трубе?

Рай-то рай…

Не надо раю…

Дай мне выжить.

Иль убей.

***

Закатное солнце осеннее,

Заворожённое западом,

Берёзовым веет запахом,

В берёзовой прячется зелени.

По паркам стоят заповедные –

Берёзовыми истуканами –

Солдаты, пропавшие без вести…

Герои, в бессмертие канувшие…

Здесь плачут берёзки вдовами,

Осинки дрожат невестами,

Лишь тополя багровыми

Кострами

кричат

из леса.

***

Клапан закрылся – микроинфаркт.

Знаю, не вечер, но ветер оттуда.

…Как эта девочка чувствует шар?

Что она чувствует, гибкое чудо?

Клапан – не мячик, не выдержал, гад.

…Как она чувствует с шаром соосность?

С шаром земным, устремившимся в космос,

Как не свалиться в кульбит и шпагат?

Шар ли вращается, тела ли стать,

Девичьи ноги, худая осёнка…

Спицы мелькают. И годы летят.

Цирк – это жизнь, понимаю, девчонка…

Не удержался на шаре своём:

Глыбой земной под ногами ютился.

Но горизонт, как Земли окоём,

Перекосился и перекатился…

И равновесия не ощутив,

Сердце и шар раскатились порозно.

Не авантажный, должно быть, мотив.

Жизнь – это цирк. Понимаю, но поздно.

***

Шёл бы ты, сынишка, в шоу, что ли…

Как же жить-то будешь – поживать?

Ничего не дали тебе в школе.

Ничего отец не дал, ни мать…

Мать твоя тебя учила, вспомни,

Алгебру гармонией сверять.

Лучше бы учила на гармони.

Лучше б я учил тебя стрелять.

***

Сына бы отцу не потерять.

Ноет во мне отчая природа…

Сын – как символ продолженья рода –

Бриллиант на тысячу карат.

Сыну бы среди земных утрат

Не терять отечества (как царства) …

Лью молитвы с раннего утра,

Бормочу псалмы от прединфаркта.

***

Я бывший партийный организатор.

Вышел из масс

И ушел, растворяясь в толпе.

Не идол. Не вождь.

И, конечно, не первый автор

Айсберга, растворившегося в вечной среде.

Айсберг эсэсээр, не поднявшийся выше ватера.

В центре тяжести – грузы явлений.

Первый из первых – человеческий фактор,

Утонувший в фарватере коммунистических съездов.

Э-э-з, посмотри на меня, сирота коммунизма…

Реваншист, из прошлого не умеющий встать.

Кто призреет тебя, взяв права опекунства?

Кто тебя похоронит, как знамя, в веках?

Век грядущий – верно, век вандализма.

И поэтому горько

И пусто.

Театр

Константину Малинину,

режиссёру народного театра 90-х.

Всё отражают зеркала.

Всю боголикость и безличье.

От жара мыслей и дотла

И до деталей единичных,