Михаил Жинжеров - Из века в век, страны в страну. Весело и грустно

Поддерживал в народе бред очередной правитель-дед.

Последний, слушая жену, куда-то вёл свою страну.

Хотел порядок – не хватило ему ни смелости, ни силы.

Тогда без шума и без брани три соправителя собрались.

Не спрашивая мненья «чурок», решили поменять структуру.

Свой интерес не позабыли, страну ж изрядно сократили.

.............................................................................................

Прошли года, убрав из жизни неясный призрак коммунизма.

И замаячили понятия: «свобода», «право», «демократия».

Ушла мораль, а ей на смену нашли в религии замену.

Молиться стали и креститься (и лишний повод, чтоб напиться).

А честь и совесть где-то, как-то тихонько тлеют как де-факто.

В противовес ушедшим «измам» как глупостям и архаизмам.

И как знаменье перемены ненужным терминам на смену

Понятья «рэкет», «был на зоне», «убийца», «жулик», «вор в законе»

Как дань текущему моменту сейчас звучат как комплименты.

Язык, которым всяк гордился, наполовину изменился.

В быту, в газетах и на сцене все больше «ботают по фене».

И по причине неизвестной вставляют «как бы» повсеместно.

Как бы ушел, как бы напился, как бы нашел, как бы женился,

Как бы люблю, как бы ревную и просто как бы существую.

Немало переняли слов из иностранных языков.

Среди других внедрений важных полиция и суд присяжных,

А также перенять готовы всех видов конкурсы и шоу.

С преступностью совсем беда. Сидит, хотя и не всегда,

Совсем не тот, кто враг порядка, а кто не приготовил взятку.

И кто не понял, что синоним «слуга закона» – «вор в законе».

И часто воры настоящие бывают даже власть держащие.

Прекрасно можно их понять, в стране ведь есть что воровать.

Сейчас в стране, замечу кстати, легальных очень много партий.

А также выборов система работает по странной схеме.

Правитель раньше назначается, а после он же избирается;

И хоть назначен за глаза, народ привычно будет «за».

Но неожиданно для всех поднялся вдруг на самый верх

Один невзрачный мужичок – с приятным голоском жучок.

Навёл он свой порядок в нации, забив мозги дезинформацией.

И крепко ротики зажали тем, кто не в такт ему жужжали.

Страну решительно и сразу он сырьевою сделал базой.

Доходами с продаж обманом он набивал свои карманы.

И, заглушая кровь и боль, без меры лился алкоголь.

Своих друзей он обожал. Помог им накопить деньжат.

К врагам был строг и их в эфире он призывал «мочить в сортире».

А в дополнение всем бедам он развязал войну с соседом.

Теперь страна ни с кем не дружит, пугает атомным оружием.

Восторг в стране: «Не будем охать. И хорошо, что всем нам плохо».

Народ поднял его до неба, не замечая, как ни странно,

Что зрелища заместо хлеба и очень впереди туманно.

Питалась ложью детвора, отцы оружьем потрясали,

Кричали самочки «Ура!» и в воздух лифчики бросали.

Но многие из насекомых, покинув близких и знакомых,

В поисках земного рая умчались из родного края.

Кто от проблем с текущим строем, другие непокорным роем

Хотели, званые, незваные, достичь «земли обетованной».

Но, не учтя разгона силы, ее случайно проскочили.

И вот негаданно, нежданно, но стали жить за океаном.

Кто жаждал новых развлечений, кто был непризнанный как гений.

Законы преступив на месте, спасался кто-то от ареста,

И многих гнала на край света так надоевшая анкета,

Где принадлежность к некой нации всегда вела к дискриминации.

Кого-то (что за чудеса) сооблазнила «колбаса».

Промчались месяцы и годы, и через труд, через невзгоды,

Но как-то наша эмиграция прошла период адаптации.

Кто вверх полез, кто опустился, а кто чего-то там добился.

Кто денег заработал много, кто для детей открыл дорогу,

Но и немало между тем, кто кем-то был, а стал никем.

И далее в рассказе этом я нарисую ряд портретов:

Жить может сам, а может парой, в квартире новой или в старой.

Он любит выпить, кушать всласть и где-то что-нибудь украсть.

Легка, воздушна и прелестна… Она летит весенней песней.

В улыбках лица расцветают, к ее ногам цветы бросают,

Восторг, наряды, деньги, лесть… чтобы затем вернее съесть.

С улыбкой нежной любит кушать жуков, и бабочек, и мушек.

Ткет паутину сладких слов, затем прыжок – клиент готов.

Трудился до изнеможенья он за почет и уваженье.

Теперь опять одни труды, но ради денег и еды.

Привык работать он везде и overtime и night и day,

И ждать, подохнет он когда от непосильного труда.

Жужжат открыто и свободно среди своих и всенародно.

У многих дикция, амбиция, у некоторых эрудиция.

Где воду льют, где правду режут, чего не знают – там «добрешут».

И любят как родную маму ее величество рекламу.

Чтобы набить полнее глотку, он кровь сосёт, как пьяный водку.

Разбух, но всё же вновь и вновь он пьёт у подчинённых кровь.

Пристроенный и безработный, всегда весёлый, беззаботный.

Поел, поспал – и вот опять готов он прыгать и скакать.

А трутень спит, не ищет славу, а любит velfer и халяву.

Ему бы лишь нектар сосать и ждать тихонько SSI.

Считает, у нее отныне home attendant как рабыня

И что дарована ей власть пить кровь и издеваться всласть.

....................................................................................................

Средь иммигрантов много что-то великих ультрапатриотов.

Все речи строят на контрастах: «Там было плохо, здесь – прекрасно».

В них ненависть ко всем пылает, кто их восторг не разделяет.

На деле лишь крадут безбожно везде, где им украсть возможно.

Конечно, есть немало прочих: ученых, медиков, рабочих…

Но, что поделаешь, друзья, всех описать не в силах я.

Но постарался, тем не менее, свои поведать наблюдения.

Кому-то замысел мой ясен, со мною кто-то не согласен.

Возможно, кто-то возмущался, а кто-то просто посмеялся.

Мне ваше мненье не известно. Надеюсь, было интересно.

Традиционный процесс совместного поглощения алкоголя имеет обязательный атрибут беседы: «Ты меня уважаешь?».

Я уж готов. Я робкий. Глянь на бутылок рать!

Я собираю пробки – душу мою затыкать.

Сергей Есенин

Прохожий добрый, меня послушай. Тебе открою свою я душу.

Терплю я муки, терплю невзгоды. А человек я и царь природы.

Везде презренье и униженья. Мне нужно капельку уваженья.

Подай на бутылку, накипело, Богом зачтется доброе дело.