Михаил Жинжеров - Из века в век, страны в страну. Весело и грустно

Своей любимой большой собаке.

В себе звериную пестуй натуру,

Сотрём в порошок государства и классы,

Долой остатки всякой культуры.

Вперёд, дружок, назад в пампасы!

Facebook открыт для всякой чуши.

Глаза здесь вянут, а не уши.

Как полуграмотный снобизм, подпитываемый амбицией,

Очередной вещает «Изм» и выдаёт за эрудицию.

Когда к реальности глухи, не зная истинной причины,

Вновь промываются мозги, забитые наполовину.

Мороз, но надо выходить. Гори

Оно огнём, бессовестное «надо».

Нью-йоркский ветер, чёрт его бери,

Он дует сразу спереди и сзади.

Вдруг сквозь туман, как привидение из гроба,

Ко мне подходит бруклинский автобус.

За ним немедленно другой, конечно, будет.

Он неизбежен, словно насморк при простуде.

Они всегда вдвоём, как фрак и дирижёр.

Хотя мне кажется, что это перебор.

Приветствую тебя, американское мещанство

Жуликоватых выходцев из бывшего Союза

С немереным апломбом, эгоизмом, хамством,

Успешно набивающих свой кошелёк и пузо.

К американским присосавшихся кормушкам

Миллионеров, получающих пособия годами.

И возвышающих себя заносчивых старушек,

Своих хомоаттендантов делая рабами.

И вас, кому куражиться охота,

Почувствовавших лёгких денег власть.

Америки великих патриотов,

Всегда её готовых обокрасть.

В раннем детстве спал я в чемодане.

Воспитатели мои – друзья.

Деньги в жизни для меня не главное,

Хоть понимаю, что без них нельзя.

С лошадью мне не пришлось общаться.

Но катался в детстве на козе.

Часто уезжая, не прощался.

Брал в дорогу книги и друзей.

Хоть под гитару петь я не умею,

От свободы я бываю пьян.

У меня в роду одни евреи,

Я в душе немножечко цыган.

Я не мог угодничать начальству.

Не даёт Жинжеровых порода.

Для меня помочь кому-то – счастье.

Улицу люблю, друзей, природу.

Нелюбовь начальства не помеха.

Я упрям, талантлив был и смел.

Часто добивался я успеха,

Но копить я деньги не умел.

В жизни были разные моменты,

Называли даже хулиган.

У меня родня – интеллигенты.

Я же рос как уличный пацан.

Целый год политики нам врали.

Чтоб свой на шее затянуть хомут.

Консерваторы и либералы.

Только я не верю никому.

Консерваторы и либералы.

Я давно не верю никому.

Dat veniam corvis, vexat censura columbas.

(К воронам милостив суд, но он угнетает голубок.)

Девчушка утром вышла из вагона,

Позавтракать ей захотелось.

Достала хлеб и сыр, на лавочку уселась.

Над лавочкой на дереве ворона

Меж тем голодная сидела,

Вздыхала и на сыр глядела.

И, к уху девочки подкравшись вдруг,

«Ворона каркнула во всё воронье горло».

Сыр выпустила девочка из рук,

Его схватив, ворона улетела гордо.

Мораль, конечно, в басне есть:

И вечером, и утром рано

На лавочке не нужно есть,

Ешь дома или в ресторане.

(Договор между организациями ХАМАС и ФАТХ)

Про волчий норов знает каждый, он проявлялся не однажды.

И волку воли не дают, за ним следят, хоть и не бьют,

Конечно, кто волкам поверит, но ведь народ они, хоть звери,

А очень в нас сильны понятия, как альтруизм и демократия.

Но зубы волчьи так остры, хоть и без дела до поры,

И волку не прожить без драки, что делать, он пришёл к собаке.

«Эй, хватит кукситься и злиться, пришла пора объединиться.

Меня к тебе давно уж тянет, итак, кто старое помянет…

Давно пора создать нам лигу, ведь мы с тобой одной религии,

Тебя они привыкли слушать, ты вешай им лапшу на уши,

Побольше жалуйся и лай, в них разногласия вселяй.

Пусть ссорятся, ты будь умнее, хватай куски где пожирнее.

Я буду позади держаться и между тем вооружаться.

Ведь я давно уже мечтаю объединить все волчьи стаи,

Пусть содрогнется стар и млад, познав священный наш джихад,

Собака, морщась и вздыхая: «Ну что ж, идея неплохая,

Но только я тебе не верю, в тебе сильны повадки зверя.

Ты можешь на одном дыханьи сожрать меня, и с потрохами».

Волк: «Что же, возразить не смею, но ты погибнешь за идею».

Мораль: плохи с волками шутки,

За ними нужен глаз да глаз.

Не то не уследишь, и раз —

У них окажешься в желудке.

От всей души восславим дружбу,

Дружить прекрасно, важно, нужно,

Но я замечу между делом,

Своя рубашка ближе к телу.

Однажды как-то так случилось,

Что тигр с медведем подружились.

Уж друг без друга жить не могут,

Поддержат друга и помогут.

У них нет поводов для ссоры,

Друг с другом пишут договоры.

В международном положении —

И то у них совпали мнения.

Но тигр наш был большой и сильный,

Кормиться должен был обильно,

Но стало корму не хватать,

Стал тигр худеть и голодать.

Но друг сказал ему

«Конечно, Запасец есть, но он не вечный.

Излишки не могу отдать.

Мои кишки начнут плясать».

«Ну что ж, – заметил тигр устало, —

Здесь для двоих конечно мало.

Мы подождём, мы не спешим,

Проблему как-нибудь решим».

У мишки силой не отнять,

Но любит мишенька поспать.

Пока во сне сосал он лапу,

Тигр всю провизию захапал.

Медведь проснулся: вот беда,

Где все запасы, где еда?

Он начал с голода хиреть,

И стал медведиком медведь.

Кто-нибудь спросит: «А где же мораль?»,

Это так просто, медведя нам жаль,

Дружба, конечно, важна нам всегда,

Только ведь очень нужна и еда.

Можешь ты верить, общаться, дружить,

Только уж дверь на запоре держи.

Если не можешь еду оxранять,

Как бы потом не пришлось голодать.

Запасы, конечно, не только в еде,

Не расшифрую, «сами с усами».

Ну, а кто тигр здесь, а кто здесь медведь,

Я думаю, вы догадаетесь сами.

Однажды мужик подобрал змею.

Лежала бедная, замерзала.

Мужик принёс змею в семью,

Накормил, укрыл одеялом.

Змея освоилась, отогрелась,

Немного освоилась, огляделась.

И, чтобы злобу насытить свою,

Ночью всю искусала семью.

Смотри, кого ты приводишь в дом,

Чтоб не раскаяться горько потом.

Sic transit gloria mundi.

(Так проходит слава земная.)

Слон был величественный, важный, красивый, умный и отважный.

Недюжинный имел талант: танцор, жонглёр и музыкант.

Восторгов публика полна в цирк приходила на слона.

Кричали «браво» в упоеньи от слоновьих выступлений.