Вячеслав Камедин - Здравствуйте. Большая книга стихов

Я стоял средь них и видел,
Как вели её,
Как сорвали юбку, свитер,
Нижнее бельё,
Как дрожащую, нагую
На алтарь несли;
Клали на плиту сырую;
Как стянули плоть младую
Грубые ремни.

И мольба им о пощаде
Девственницы той
Не слышна; лишь о расплате
Жертвой с сатаной
Были заняты их души.
Стыла плоть и кровь
От такого равнодушья.
Задохнулась от удушья
В пальцах зла любовь.

В изголовье став над нею,
Начал ритуал.
«Должен овладеть муж ею, —
Он пробормотал, —
Только не из мира смертных,
Не из нас – людей;
Только тот, чей дух бессмертный
Заточён меж всех вселенных
В пустоте теней.

Должен Он вселиться в тело
Одного из нас
И свершить благое дело —
Слиться с ней в экстаз.
И когда огонь объятий,
Судорог напалм
Догорит, свершив зачатье,
Явит Свыше знак исчадье —
Весть о чуде нам».

И порывом быстрым ветер
Слов последних слог
Заглушил, взметая пепел,
Растрепав дымок,
И к всеобщему смятенью
Голоса принёс:
Лай, рычанье, стоны, пенье,
Смех, рыданье, храп, сопенье,
Брань и сонм угроз.

Я почувствовал, что брежу:
То, что я – не я;
Подхожу как к ней, как нежу,
Как смотрю любя;
И монахи все пропали:
С нею мы одни;
И одежды мои пали;
И нам вовсе не мешали
Грубые ремни.

Занавеса тёмный полог
Опустился в срок;
Опустела сцена скоро,
Подводя итог.
Разошлось скоропостижно
Братство прочь долой.
Только я сидел недвижно,
Вспоминая, что же вышло
С нею и со мной.

Мы были как боги, мы стали как люди,
Безвольные твари на вольной земле;
Спинные лопатки мы в крылья обули
Из чёрных лоскутьев, пожженных в золе.

Мы к небу стремились, но свергнуты были,
И мрачен отверженным путь до конца.
Непонятым душам нужны ли порывы?
Лишь месть и агрессия к небу нужна!

Мы были как люди, мы стали как боги,
Жесток, судьбоносен в руках наших бич,
Во рту языки наши – жгучие розги,
Нещадный удар ими – каждый наш клич!

И ты оглянись – мы стоим уже рядом,
Почувствуй дыханье ты дрожью спины,
И знай же, твой ангел задушен.…Не надо —
Теперь ты его не моли, не зови, не ищи…

Мы были как боги, мы будем как боги,
Удел наш – срывать плод с запретных ветвей,
И нету прекрасней, чем наша, дороги —
Давать право выбрать свою из стезей

Промозглые, сизые синью пуанты
С завязками серых, чернильных дождей
Оденет скиталец, и тронет он ванты
Кривых, сладко-кислых ветвей.

И хмарь вышины поселенья
Заблудится в горьком саду,
Христом упадёт в трав бесследье,
Чтоб там народить красоту.

Огней предвечерье в объятьях
Солёных, искристых руках
Как жжется беспутством. А платье
Уснёт чернозёмом в ногах.

Ночь к моей постели подошла,
Прочь злодейка-совесть уползла.
В прах всё обратилось, гомон стих,
Взмах – и воспарил полночный стих.
В такт ему поёт в углу сверчок,
Как он родим и как далёк!
Он будто бы забвенья миг —
Сон, что вот пришёл, и мир затих.

Тихий сон придёт к нам ночью.
Тихий сон. Тихий сон.
Отдохнуть войдёт усталый
Скромно в дом, скромно в дом.
Смежит очи нам с тобою
Тихий сон.

Тихий сон овеян сказкой.
Тихий сон. Тихий сон.
Гномик Сна бьёт в колокольчик:
Динь-динь-дон. Динь-динь-дон.
Закрывай скорее глазки,
Тихий сон.

Тихий сон печаль прогонит.
Тихий сон. Тихий сон.
И подарит крохи счастья
Нам с тобой, нам с тобой.
Сладко спи – спокойным будет
Тихий сон.

Тихий сон поёт волшебно.
Тихий сон. Тихий сон.
Гномик Сна бьёт в колокольчик:
Динь-динь-дон. Динь-динь-дон.
Он поёт о дивных далях,
Тихий сон.

Тихий сон твой лоб целует.
Тихий сон. Тихий сон.
И сплетён из ласки мамы
Нежно он, нежно он.
Ты не бойся, он с тобою,
Тихий сон.
Тихий сон льёт мелодично
Тихий сон. Тихий сон.
Гномик Сна бьёт в колокольчик:
Динь-динь-дон. Динь-динь-дон.
Словно капли рос, дождинок:
Динь-динь-дон. Динь-динь-дон. —
Тихий сон. Тихий сон.

Покрывалом покрывает, белым инеем
Всё прошедшие, ушедшие в «давно»,
И вновь ныне я с опаской жду уныние:
Вновь нам встретиться, как прежде, суждено.

Вновь к надежде, без одежды словно, стыну я,
И весёлость упадёт, гремя, на стол:
Прочь привычную постыло маску кину я, —
Гол предстану, неприкрыт, спокоен, зол.

Я напрасно силюсь зреть прекрасное —
Застилает взор метелица-хандра.
Помолюсь причастно к свету страстно я, —
И окажется, куражится она

Нежно веет поленница сладостью,
И слетается в рой мошкара.
Непонятною, чуждою благостью,
Тая, полнится странно душа.

Будто просто привычной безвестности
Не бывало – и кануло прочь,
И в небесной живой бесконечности
Тонет тихо мятежная ночь.

Сколько зря ещё будет пройдено,
Сколько зря почернеет листов,
Сколько зря будет брошено, скомкано…
Пахнет свежестью спилов стволов.

Как дуреет душа ароматами,
Орошённая росами трав!
Бирюзовое небо с заплатами,
И берёзы поленья у плах.

Неустанная жизнь, не пристанная
Неужели, приют отыскав,
На крылечке замшелом усталая
Здесь присядешь в тенёк отдыхать?…

Вечер в сумерки упал —
Расплеснулась гладь прохлады.
Всё готовится ко сну.
Месяц лунный из-за скал,
Звёзд рассыпав миллиарды,
Выплыл светом на ветру.

На ветру, что тихой лаской
Треплет кудри облакам,
Расчесав поля и лес.
Ты напуган страшной сказкой?
Мрак крадётся по кустам —
Кто тут был, тот в нём исчез.

Шелест трав. Он еле слышен.
То – страницы бытия
Ночных магов, колдунов.
Кто-то часто в спину дышит…
Пахнет горечью земля,
Навивая мнимость снов.

Небозём лишь виден стал:
Тьма сгустилась на полях,
Чернью всякий взор разя.
И по ним – ни стар, ни мал,
Он играл во всех ролях, —
Кто-то бродит… зря…

«Кто там бродит зря?» —
Но в ответ лишь тишина;
Слышен шёпот колдунов.
Может быть, там – это я.
Может, ночь, что так нежна,
Навивает мнимость снов.

Странен он и не локален:
Он то тут, то там, то сям;
То везде, во всём – и сразу.
Он то весел, то печален.
Он гуляет по полям,
Не боясь дурного сглазу.