Вячеслав Камедин - Здравствуйте. Большая книга стихов

Нет, я не хочу в этот раз доверяться
Фантазией бурной, игривой своей.
Уж лето, жара, и кого тут стесняться:
Я знаю, она без нательных вещей.

Свободны движенья её, и прохлада
Шальным ветерком окружает её.
И то не колготки – чулки для пригляда
Ввести в заблужденье мужское чутьё.

Проходит она, как всегда, быстро мимо,
Не зная совсем, что сегодня нага.
Встречаемся взорами мы молчаливо,
Беззвучно прощаясь опять до утра.

Дремотное летнее утро.
Разлит лёгкий зной на полях.
Как всё же печально и глупо
Сидеть в кабинете скучать.

Как хочется утром вот этим,
Раздевшись совсем до гола,
Бродить по соцветиям летним
У кромки реки иль пруда.

Забыть про кроссовки и брюки,
Про майку, носки, про трусы,
И в воду прохладную юркнуть,
Замёрзнув, прилечь на мостки.

Чтоб солнце лучами ласкало
Озябшего малость тебя.
Как в жизни порой нужно мало:
Прищурясь, глядеть в небеса.

И ты брось скучать в кабинете,
Долой и носки, и трусы,
Мы счастливы будем, как дети,
Мы будем бежать вдоль реки…

Святой Николай пролезает в трубу
С мешочком дешёвых игрушек.
Он чокнутый парень: лежал бы в гробу…
Как будто кому-то он нужен.

Святой Николай разворотит камин,
Пытаясь протиснуться в топке.
Весь в саже печной, в бороде серпантин,
В смоле и иголках от ёлки.

Святой Николай верит, что ребятня
Как прежде, живёт ожиданьем,
Но дети устали давно от вранья —
Смешны им все эти сказанья.

Святой Николай, он наивный чудак —
Не знает, что нет его вовсе.
И в каждый сочельник спешит на санях
Туда, где не ждут его в гости.

Святой Николай не нужен уже
Ни девочкам тем, ни мальчишкам,
Что цену всему знают в этом мирке
С пелёнок совсем не по книжкам.

Святой Николай в жизни много страдал,
Когда он с мешком пробирался:
В капкан попадал и в трубе застревал;
На мине фугасной взрывался.

Святой Николай потому и святой,
Что чокнулся раньше, чем спятил,
Решив – будет вечно в ладу с добротой,
И в старый мешок её спрятал…

Святой Николай пролезает в трубу,
По старой дурацкой привычке.
Пока же он лезет, я вас попрошу:
В сочельник не трогайте спички…

Невзрослая девочка в платьишке белом
С ромашкой на чистом стоит у окна.
Проснулась сегодня по-летнему рано
И видит – вплетается в небо заря.

Спят взрослые в доме, и сон их – глубокий.
Она же спешит на луга босиком
Увидеть, как солнце не жгучее пламя
Расплавит по небу чеканным литьём.

На встречу скорее, свиданье с рассветом,
И дымом волос будет ветер играть.
В ладошки у леса, у самого края
Лучи заревые с ветвей собирать.

Она принесёт утро в блёстках росинок,
И впустит в свой дом, положив на порог.
Проснуться все взрослые, даже не зная,
Зарю кто позвал, кто рассвету помог.

Оборвались штурканаты;
Ветер бьёт о паруса;
Врёт компАс; морские карты
Крысы сгрызли в сундуках.
Бунтари весят на рее;
Лоцман с боцманом пьяны;
Мы же в трюме, мы не смеем
Носа показать из тьмы…

Йо-хо-хо, карамба, банка!
Девять склянок… Полубак…

Нам ещё слышны все крики,
Хрипло с палубы неслись, —
Кто-то там в порыве диком
В схватке яростной сошлись.
Точно дьяволы морские
Те схлестнулись на ножах,
И трещат борта тугие
От их бешеных атак.

Йо-хо-хо, карамба, банка!
Девять склянок… Полубак…

Капитан сбежал на шлюпе,
Кок на камбузе убит;
Только мы в холодном трюме,
Как во гробе мертвецы.
Кто-то близкий в ухо шепчет,
Мол, успеть бы до зари,
Наше судно в стружку, в щепки
Те пока не разнесли.

Йо-хо-хо, карамба, банка!
Девять склянок… Полубак…

«Ночью выползем на мостик,
Убедимся, что все спят —
С непомерным чувством злости
Передавим, как котят».
Слушал молча план я друга;
И внимательно кивал,
Кортик свой точил угрюмо
И мушкеты заряжал…

Йо-хо-хо, карамба, банка!
Девять склянок… Полубак…
В трюме чёрного фрегата
Мертвецы всю ночь бузят!

Искусство не вечно; забудутся сказки;
Дни детства растают в бреду, как во сне…
Ты помнишь, как девочкой искренней в пляске
Тонула стопами в горячем песке,
Дарила ракушки сидячему мне.
О! Как мне хотелось вот так же быть в пляске…
А ты, накружившись, смеясь, на плече
Закрывала сонные, томные глазки.

И высушат дни лучезарные краски;
Тускнеет столетьями блеск на холсте…
Ты помнишь, как юная в пламенной ласке
Искала мятежность любви в темноте,
Дарила себя утомлённому мне.
В том трепете были безумные ласки…
Забывшая мира тоску в чехарде
Закрывала сонные, томные глазки.

Откружатся лет разноликие маски,
Теряя черты людей по пути в пустоте…
Ты помнишь, как женственно (свечи не гасли)
Молилась в ночи в больной тишине,
Дарила спокойствие хворому мне.
Надежды лучи во взгляде не гасли…
Усталая, чуткая, седая во мгле
Закрывала сонные, томные глазки.

Смотрела печально – лежал на одре;
Покинули чувства и мысли, и страсти…
Лишь память с тобою, как ладошкою мне
Закрывала сонные, томные глазки

Мне забыться стихами так хочется,
Отпугнуть от себя все пророчества,
Окунуться в стихи с головой
И не думать «зачем я такой?».

Не смотри на меня, как на грешника,
Не смотри на меня – я не свят,
Не смотри на меня, как на здешнего…
Мои мысли давно уж не спят.

А за окнами свет разливается,
Птичьим говором свет опевается,
И уж осень застала в сенях
С нежной, томной печалью в очах.

Уж поют они нам на прощание,
Приближая унылые дни,
Отправляются в дали скитания,
Покидая владенья зимы.

Злато царствие ладно закружится,
И тоскою душа занедужится,
И скажу я тебе невпопад:
«Мои мысли давно уж не спят»

Осень пыльная и суховейная
Рвёт сгоревшую ветром листву,
Осень-девушка гордая, смелая
Обнажает свою красоту.

Посмотрю на тебя я, заветную,
Расписную тоскою, плачевную,
И вдохну ветров твоих пыль —
То степная пустынности быль.