Андрей Сметанкин - Ничего

Об этом знают небеса,
моя душа – мой светлый дом:
Я принимаю всех гостей
и не сужу худым судом!

Мой дом открыт моим друзьям,
и каждый день визиту рад,
Но только в доме нет любви…
Считая страсть большим грехом,

Я коротаю по ночам
свои холодные часы —
Видать, тоске в своём дому
я стал пожизненным рабом…

И потому на всей земле
теперь ищу твои следы —
Хочу принять своей душой
и в ноги бить тебе челом.

Презрев разлуку и часы —
те одиночество влекут, —
Встречая утром солнце дней,
прошу с мольбою об одном:

«Уж если любит, как себя,
то пусть простит намёки строк
И в тишине в мой угол бед
войдёт предутренним лучом!»

Сметанкин, чёрт тебя возьми! —
ужели ты сошёл с ума?!
Когда сольётесь каплей вы,
не пожалеешь ли о том?

Не найти под луной человека грустней,
Чем поэт без любви, и грустит соловей.

Постарел от обид, от разлуки шальной —
Утонул без следа в бурном море страстей.

Я в квартире пустой, от зари до зари,
Стал лицом от забот белой смерти белей.

Говорю без прикрас я часам в тишине:
Чем далече любовь, тем на сердце больней!

И, возможно, страдать горький век одному
Мне придётся теперь до скончания дней.

Нет лекарств от любви, нет и средств от разлук,
И не стоит искать мне по свету врачей.

Что сегодня, поэт, испугался ты чувств?
Ну и зря, потому дверь открой же скорей!

Ты мне сказала в тишине,
что все поэты нынче врут —
Чтоб больше денег получить,
свои слова бесцельно трут.

Видать сырой попался трут,
и в рифмах смысла не видать,
Раз не горит огонь души,
и ясно всем: напрасный труд!

Но возражу, ведь я – поэт,
седой отец своих стихов:
Мы все, как пальцы на руках, —
равнять доской не стоит тут.

Один – хорош, а этот – плох:
об этом знает только Бог
И он один лишь знает то,
слова любви к кому придут.

Каков же я? – известно мне
и пред тобой сейчас не вру:
Я нежен облаком души
и мягок нравом, а не крут.

Пишу стихи не для рубля —
пишу для сердца и души:
Я всем открыт, как небосвод,
и не грозят ни меч, ни кнут.

Скорей, Сметанкин, посмотри,
как сердце девичье дрожит:
Послав признания любви,
назад посулы не берут.

Пронзая время и пространство,
навстречу радости своей,
Ушёл цветок её натуры —
ушёл цветок моей любви.

Не высох он осенней ночью
и не ушёл навеки в ночь,
А лишь в ночи меня оставил —
ушёл цветок моей любви.

Боялся я ему открыться
и повесть сердца рассказать,
А он не стал догадки строить —
ушёл цветок моей любви

И вдалеке сейчас не знает,
как в тишине грустит поэт,
Когда цветок его оставил.
Ушёл цветок моей любви.

Теперь грущу и днём и ночью,
сжигая перья и листы.
Зачем они, когда внезапно
ушёл цветок моей любви?

Утрами к солнцу обращаюсь,
ночами я спешу к луне:
Цветок души куда девался?
Ушёл цветок моей любви…

Эй-эй, Сметанкин, хватит плакать —
промок листок от слёз твоих.
Служи достойно вдохновенью —
придёт цветок твоей любви!

Ты позвонила мне вчера,
и сердце замерло в восторге —
Запели птицы, небеса,
а было тихо, словно в морге.

И влились силы, как река,
в разбитый горестью мой дух —
Ушли сомненья без следа,
затих и шум безумных оргий.

И снова я пишу стихи
при свете искренней любви:
Свою тоску отправил в печь,
а скуку дней сам сбросил в ноги.

Свободный ныне от тревог,
взмываю в небо, будто луч,
Ища долину облаков,
где без забот гуляют слоги.

Лучом поднялся на Олимп
и стал оттачивать перо —
Нашёл изящество письма,
и помогли мне в этом боги.

Теперь сижу в кругу богов
и, чашей выбивая ритм,
Я тороплю обратный путь
и не страшат меня пороги.

Очнись, Сметанкин, ото сна.
Орфографический словарь
Скорей открой без долгих слов,
не то съедят ошибок доги!

Армада туч закрыла небо,
и стало холодно вокруг,
И страхов дикая громада,
как толпы грязных чёрных рук,

На землю ринулась потоком.
Поднялся ветер до небес
И вновь упал ничком на землю,
и длилось так за кругом круг…

В окно ударил, и открылась
дорога страха в пустоту,
И ветер в комнату ворвался —
жестокий враг, иль добрый друг? —

Листы и перья, всё взлетело —
печаль несказанных стихов.
Упал на коврик я бесславно,
и подступил ко мне Испуг.

Вот сильно дёрнул он за ворот,
порвав все пуговицы зло,
Со всех сторон из подземелий
наслав ко мне ужасных слуг.

И подошли они несметно,
меня, как волка, обложив…
Но тотчас слуги разбежались,
и сам Испуг растаял вдруг.