Павел Кузнецов - Пашкины сказы. Том 1

Две весёлые речонки
Собирались у «бесёнки»
И изви́листой косой
Вниз стреми́лись под горой.
Среди за́рослей долины
Мчались водные быстрины.
Даже в сту́жу, холода
Не замерзали никогда.
И поэтому с тума́ном
Ветки в цвете серебря́ном
Опускались над водой,
Лишь слегка шепча: «Постой».

Так и реченьку прозвали,
И Сысе́ртью называли:
Как туманная долина
С не замёрзшею рекой.

Мало кто сюда стремился,
И покой над речкой вился.
Так и жили чуди-люди
Под Бесёновой горой.

Но бывало к ним порой
Приходил мужик седой.

Был он ро́стика большого,
Не видал еще такого
Чудо-юдо сей народ.
Обступали как придёт.
С удивлением глядят
Да потрогать норовят.

Сапоги так ростом с чуди,
Весь поместится, по сути.
В шапке можно просто спать,
А тулуп велик – не встать.
Хоть и были мужики
Ростом с сажень от руки,
Но для гномов показались
Великанами – так звались.
Мужички те с Арами́ли —
Ишь, на ло́дочке приплыли,
Братья с дальней стороны —
Величались Бабины.
Фёдор вроде величают,
А второго – кто же знает?
Видно, что издалека.
Знать, дорога нелегка.
Незнакомые места,
Кругом зе́лень так густа.
Вот поэ́тому никто́
Не искал здесь золото́.

По Исе́ти с Арами́ли
До Двуре́ченска доплыли,
А потом вверх по реке,
По туману в молоке.

Там добра́лись до Сысе́рти.
Хо́ть ты верь, а хоть не верьте,
Здесь же встретили народ,
Что с руды железо льёт.

Бра́тья были рудозна́тцы,
И руду́ искали бра́тцы.
Медь, железо, по болотам
Проходя лишь мимоходом,
Протыкая дёрн коло́м,
Из берёзы сделанны́м.
Если красный – есть руда,
Кол звенит как та дуда.

У Сысе́ртской же долины,
Дно как будто бы из глины.
Всю́ду бу́рый железняк —
Ярко-красный, словно мак.
Где воткнёшь, и там рудя́к,
А особо березня́к,
По краю болот стоя́вший,
На корнях своих собра́вший,
Все железо в лимони́т —
Так наука говори́т.
А потом на обработку,
Чтобы сталь варить в охотку.

Неслучайно чудь-народ
Здесь давно уже живёт.
Добывая так руду,
Плавят в печах, на ветру.
Вот прошло уж ты́ща лет,
А конца и края нет.
Руды много по болотам,
А еще и по высотам.

Братья поняли: «Уда́ча!
Ну, а как же быть ина́ча?»
Попытать судьбу решились,
Братья лишь перекрестились:
«Вро́де не своя сторонка,
Заработать можно тонко».
С чудь-народом подружились,
И конечно, сговорились:
«Бу́дут плавить здесь металл,
Тот, что боженька им дал,
И на лодках отправлять,
Чтоб никто не знал, где взять».
Согласился чудь-народ,
Добрым был – не знал, что ждёт.
Братья взялись за дела,
И работа в миг пошла.
По болотам дёрн снимали,
Рудя́к оттуда доставали,
А потом его на сушку,
Как промыли всю горушку,
И на обжиг дожигать.
Только где угля вот взять?

Сосна, осина и ольха
Для угля так хуже мха,
А берёза само то,
Не сравнится с ней никто.
Хорошо, что у болот
Березняк во всю растёт.
Здесь их столько – слова нет,
Хватит всем на сотни лет.

Застучали топоры, завизжали пилы.
Заготовки той поры вот такими были,
А потом в большущей яме
Брёвна сложены слоями,
Укрыва́емы дерном,
Станови́лись там углём.
Тлея в я́ме помале́ньку
Уж которую неде́льку,
Жаром де́рево томя́,
Создавалась твердь угля́.
Печи гли́няны слепили
И рудою загрузили,
Вперемешку с тем углём,
Что добытое вдвоём.
Разожгли и стали ждать,
А металл кипит – не взять.
Превращаясь в бу́ру кри́цу,
Будто в красную деви́цу.

Лето, осень и зиму́
Дружно плавили крицу́,
А весною по реке,
Хорошо невдалеке,
В лодку кри́цу погрузили
И домой к себе поплыли.
Удивились в Арамили:
– Вы отколь-таки приплыли?
– Из Сибири, – шепчут братья,
Ну, а как же им не врать-то? —
Из далёкой стороны
Столько месяцев плыли. —
Не расскажешь им про чудь,
Вот с тех пор и братья врут.

Продали быстрей товар,
И обмыть, конечно, в бар.
Начиная от порога
В кабаке народу много.
Кто покушать заходил,
А кто и во́дочки попил.
Братья скромненько в углу
Се́ли, пьют и ни гу-гу,
А за ними наблюдают,
Глазками вовсю стреляют.
Многим хочется узнать,
Где руду побольше взять.
Пообедали немножко,
Тихо встали. Вновь дорожка
Им опять в далёкий путь,
А вослед лишь взгляды жгут.
Каждый хочет место знать,
Вот и зыркают опять.
Ведь за это можно вскоре
Оказаться и на воле.
Если место указать,
Станешь во́льным ты опять.

В те года, борясь со Шве́дом,
Хоть Сиби́рь была при э́том,
Русь нужда́лась всё ж в руде́,
А Урал пустой в труде́.
Не хватает пушек, меди,
Только злобные соседи.
С за́пада Европа давит,
Со степе́й Башкир всё жалит,
Выпуская кучу стрел,
Кто на зе́млях его сел.
Уводя в далёкий плен,
Кто не может встать с колен.

И решил премудрый царь
Заселить Уральский край.
Здесь заводов понастроить,
Да и пу́шечек утроить.
В общем, со́здали контору
В го́рном де́ле по надзору
За богатствами Урала,
Да в казну чтоб прибывало.
Арами́ль был форпостом
Для Руси, с её-то ростом,
Расширялась на восток,
Прихватив земли чуток.
Два острога, башни, пушки,
И стрельцы там на верхушке
Смотрят в облачную даль,
Как велел им государь.

В Арами́ли воевода,
Он здесь главный для оплота.
Всеми здесь он управляет
И народ оберегает.
Защищая от набегов,
От башкир и печенегов,
Что остались от орды,
Разбежавшись кто куды.
Наблюдает за землями,
За богатствами, полями.
Если где найдут добро,
То в казну неси его.

Притаи́л – ступай в острог,
Приговор-то нынче строг.
Тем, кто ру́ду здесь найдёт,
Пять рублей дают вперёд.
Отыскали и места́,
Где река не так мшиста́.
Где высоки берега́,
Чтоб плотина на века́
Встала тве́рдью комлевой,
Колесо крутить водой.
Выбирали и рядили,
Даже взя́точки дарили,
Чтобы стро́ить на Уктусе:
«Все останутся лишь в плюсе».

Не зато́плены луга́
В Арами́ли под плуга́.
Да и мельницы оста́лись,
Те, что на воде держа́лись.

Под Укту́совой горой
Завод построили большой.
Для защиты Горный Щит —
Там большой острог стоит,
А к заводу приписали
Арами́ль и так сказали:
«Каждый должен на заводе
Отрабо́тать в обиходе
Четы́ре дня из семерых,
и совсем без выходных.
Кто найдёт руду-породу,
Выйдет сразу на свободу».