Василий Нестеренко - Крымское лето

У двух морей расположился город.
Расположился в сердце у меня.
Свет маяка укажет путь, которым
Смогу вернуться и друзей обнять.

А здесь Луна – античною монетой,
Под ней – библейски ласковый пролив.
Мой Вечный город! Керченское лето —
Вечным зовом из любой дали.

Наполнит паруса болтун норд-ост.
Чтоб маякам-заикам ошалеть.
За горизонтом затерялась молодость.
Городу почти три тыщи лет.

Не важно где родился и когда.
Сама земля тебе подарит свет.
Над городом горит его звезда.
Она юна – нет и трёх тысяч лет.

Там в небесах – античною монетой
Оплачен рай у ласковой волны.
У нас в гостях античнейшее лето! —
Так отчего же Вы слегка грустны?

У двух морей две женщины и город.
Но лишь пролив со мной наедине.
Меж двух огней мир пополам расколот
Мечтой о той, которой рядом нет.

Так узаконьте полигамный брак:
Пусть девушку в моря возьмёт моряк,
А девушка пойдёт за двух друзей,
И я, не разводясь, женюсь на ней.

Чтобы любовь ждала и обнимала,
И к деткам перешёл её завет.
Мой город помнит браки без обмана.
Библейски полигамен человек.

Керчь – супервоин: Митридат в плечах!
Меч обелиска поднят высоко.
Но каждому, в ком память и мечта —
Звезду подарит и блеснёт строкой.

Скользит Луна в копилку нумизмата.
Харон-паромщик подаёт паром.
Он к Богу вас доставит контрабандой.
Попробую, но как-нибудь потом.

Ведь утром солнце золотом рассвета
Одарит город, степь и пляжный клин.
Ах, солнце – спонсор керченского лета! —
Вечным светом из любой дали.

Когда же осень гневами норд-оста
Мне пыл умерит: «Где он, твой сезон?» —
Увижу паруса на горизонте,
Где голоса мне вторят в унисон:

– У двух морей…

Ветры гимны поют
На изгибах моста:
«Континенты в обнимке!»
Серебрится в проливе анчоус хамса.
Царская сероспинка!

Еврею курица мила,
Французу – круассан.
Но, словно сало для хохла,
Керчанину – хамса.

Хамса! Моя хамса!
Ты мёдом по устам!
Хвала хамсе! Хамсе банзай!
Лови её! Туши, соли, кусай!
И возблагодари Творца
За то, что в море есть хамса!

Ведь приходила Керчь спасать
Во дни вселенских бед
Её величество Хамса
На завтрак и обед.

Как сало для хохла,
Как турку пахлава,
Французу круассан,
Керчанину – хамса.

Кто сказал, что керчане такие как все?
Да мы – отдельная нация,
Выживающая на единой хамсе
В годы всех апокалипсисов!

Крымчак от плова не устал
От щей да каш – кацап.
Ждёт бога йог, сверженья – царь,
А Керчь поёт: «Хамса!».

Жив отвлекающий десант.
Их пятеро в траншее глиняной.
Азов ноябрьский за спинами.
Их пять, а значит – пятьдесят.

Хоть сорок пять – лицом в песок,
Похожи на живых убитые.
Пускай дрожат герои Гитлера,
Когда в бою Бессмертный Полк!

Жив отвлекающий десант.
И к высоте не подступиться.
Их трое, но пасуют фрицы.
Им в спину – основной десант.

…Окурок потушил старательно.
Родное вспомнилось лицо.
Как обручальное кольцо
Сержант зажал кольцо взрывателя.

– Жив отвлекающий десант! —
Так скажет генерал Аршинцев,
Когда издалека услышит,
Как подорвал себя сержант… —

Последний из траншеи глиняной.
Мир не узнает его имени.
Сержант мной выдуман, но выдуман —
Где пятеро – за пятьдесят!

Их было много – и не важен счёт,
Погибших также, и не так ещё:
Трава окопная густа.

Но я стоял в степи над плитами,
На месте той траншеи глиняной,
И текст цветами прорастал:
ЖИВ ОТВЛЕКАЮЩИЙ ДЕСАНТ!

Опять зашевелился
Осколок роковой.
У деда есть частица
С последней мировой.

Туда, где обелиски и венки,
Уходит и уходит поколение —
Великие фронтовики,
Кто с той войны принёс спасение.

Им раны всё больнее по ночам.
Война всё чаще рвётся в сновидения.
Всё чаще обращаются к врачам.
Спасителей спасите, ведь – последние.

Война для них не кончилась:
Вослед она идёт.
От боли дед мой корчился,
Во сне крича «Вперед!»

И будет миг, когда в последний раз
Поток потомков вспенится венками
За кораблём последнего из вас,
Всплывающим над головами,

Над временем, над войнами, потерями,
Над веком, наглотавшимся крови, —
Последний представитель поколения —
Последний долгожитель-фронтовик.