Наташа Корнеева - Не Птица

вот догоришь
и закоптишь и ну
оглядывать пространство
и тишину
рисунка танца
и нот написанную тишь

и станешь видеть темноту
яснее солнечных улыбок
когда распятия ошибок
учить не смогут ничему

когда огонь застывший в лед
не согревает а пугает
не соловьи а попугаи
и весь в занозах неба свод

когда рассвет на полупальцах
когда закат в полушпагат
поймешь никто не виноват
и неприкаянность скитальцев
ничто иное как возврат
к тому что мы забыть не смели
но помнить было ни к чему
ни дождь ни вечную луну
ни взбудораженность капели
ни первый крик последний вдох
и нищету себя познанья
изломами существованья
и тем что выдохнуть не смог

Дыхание твое и снег и дождь и ветер
и листовой галдеж и шепоток волны
в часах песочных стук песчинок все на свете
на этом а на том нет ничего лишь ты.

а я пытаюсь здесь себе построить замки
смочив песок водой с руки стекает грязь
скажи мне мой родной когда наступит завтра
и есть ли у тебя какая-нибудь связь

скажи я напишу любой язык освоив
а хочешь промолчу тебе всю свою боль
а хочешь я умру чтоб снова было двое
я жить могу лишь там где быть смогу с тобой

вот стою на берегу руки вскинула
и глазами стерегу эту зиму я
и как сосны за обрыв вниз макушками
и как оспы и как стыд от веснушчатых
рук беленых волосков густо выросших
глаз зеленых и сосков чувства вынувших
от растерянности до сумасшествия
все отмереется от и до если я
стану быстрой как вода родниковая
или выстрел или пыль под подковами
буду слушать только стук непослушного
и не думать сколько вьюг мне откружено
и не стынуть на ветру если холодно
и не знать когда умру поздно скоро ли
и не складывать к ногам если заживо
и не кланяться богам чтобы зажило
вот стою на берегу руки вскинула
я не зиму стерегу а любимого.

снеси кому-нибудь яйцо
рябая курица на полке
и толк не в том, что мало толку
а что подлец заподлицо

ногтем когтем булавкой ли
подковырнуть в прореху время
и стремно ногу мимо стремя
треног стреноженность ой ли

когда попутчик в паруса
да не за выгуленность вовсе
когда их семь всего не восемь
и быть не может вечной осень
и не разбавлена роса

немытостью чужих подошв
и запах не узнал дурного
а ты – небеспредельность дома
и безысходность ну и что ж

упругость волн зубной песок
цепных реакций обостренье
кому вершки кому коренья
а у березы кровь не сок

и еле- еле за сухарь
заплесневелостью краюхи
заманивает сыпь от вьюги
заветренных от оспы харь

а ты стоишь как идиот
хлопками век смущен краснеешь
бежишь как будто не успеешь
ты не вписаться в поворот

неряшливо и не умыто
сгорает берег от стыда
закатом на обломках льда
выплескивая неба свиток

отчаянье напополам
и зубоскалишься чему-то
беззубо пошло и разуто
то ночи выдохнув мазут то
рассвета выхлестав сто грамм

тебе орет в ушной заход
а ты не слушаешь не видишь
ни солнца ни затяжек кипиш
ни бешеный круговорот

перешагну черту и полечу
полета направление неважно
зато лечу туда куда хочу
размахивая крыльями отважно

я как большой бумажный самолет
и в нашем классе вынули оконца
и беспилотный празднует пилот
вторичность восходящего несолнца

в объятьях парт отдраенных под ноль
готовят фарш для общей кулебяки
на три-четыре истины глаголь
сложив в портфель каляки и маляки

здесь сквознякам не место не с родни
они забитым выдохам пространства
идет урок и плещется «родник»
в поилках коридорного школярства

и маются на почве бытовой
позапозавчерашние детишки
шинкуют сухари бензопилой
и каждый первый оказался лишним

а я лечу косички теребя
одной рукой другой ласкаю клитор
от вас ушла уйти бы от себя
но мне не выпить более чем литр

и кто бы мог подумать что зима
заявится вот так без разрешенья
а у меня пустые закрома
мне сданного в аренду помещенья

зачем плачу пожизненный оброк
когда в пыли и кафель и посуда
и что обидно не известен срок
открыта дата мол живи покуда

какие суки эти палачи
горазд на выдумки потусторонний гений
а мы толчемся у его печи
объедками чиихто объедений

красуемся глядимся в зеркала
кривые но у всех глаза закрыты
а в печке лишь холодная зола
и с детства нам разбитое корыто
пророчил добрый Саша, рыбакам
по неводу по морю-океяну
и в красный угол почести богам
и пуговку к дырявому карману

мы волны за загривок и орем
ну где ты сука рыбка золотая
на токовищах скачем глухарем
и на подножку дряхлого трамвая
пытаемся на полном на ходу
но клоун за рулем не лыком шитый
ладошками прикрыв сковороду
в огонь не плюйся и на пар не шикай

будет дом шататься как пьяница
на подстанциях грохнут свет
разливая счастье по пятницам
каракатицы хеппи энд (!)

вот и все мне добавить нечего
я в молчании золотом
бог ау все кричала нет его
пустошь чертова за углом
колесом через поле млечное
не богаты ли молоком (?)
а у дудочки покалеченной
голос ластится наждаком

жмутся жмурятся искры бывшие
превращаются в снегопад
мне так муторно но молчишь и ты
что же делать и виноват
кто (?) наивное вопрошание
риторическое ничто
нечто вынет самокопание
в бессознательном а потом
засмакует как стадо жвачное
зацелует себя в хламье
разлетаются одуванчиком
птички, птенчики… а не то…

без вина а до смерти пьяная
без вины а до красных щек
Салтыкова читать с Кабановым
go-go а что еще (?)

Первый месяц зимы несмышленый и тычется носом
колким снежным смешным и еще не открыты глаза
Заморожены сны и под шапки запрятаны косы
реже стали визжать у меня за спиной тормоза

Я горячечность лба прижимаю к холодным окошкам
и дышу на стекло и рисую какую-то чушь
пересохшим губам растянуться в улыбку не можно
я потом как-нибудь за все зимние дни улыбнусь