Наташа Корнеева - Не Птица

когда снова весна перережет у моря все вены
и захлещет струя через край захлебнувшись собой
от ума без ума постоянством до слез переменным
полыхнет полынья растекаясь по жизни другой.

первый месяц зимы полюбить бы тебя как младенца
разве ты виноват в том что кто-то когда-то ведь нет
ну а сны – только сны никуда от себя мне не деться
не вписаться в формат полумер полувер полубед

Мне на здоровье жаловалась осень
А что я ей скажу – она умрет
Не ждущие ответ в глазах вопросы
Глотает окончания жует
Жужжащие нещадно шепелявит
Сточила зубы выплакала взгляд
Подохнет – закопаю на поляне
Под павший и пропавший листопад

Снег закружит поднимутся вороны
Галдеж такой что вынута душа
то не простой галдеж а похоронный
и я сутулясь прибавляю шаг

и как то враз состарились осины
и ветер стих не чокаясь хлебнул
дешевой браги старой древесины
и до весны забился балагур
ручей в нору из ледяного грунта
глаза застыли выдохлись шаги
вдруг побледневшего испуганного утра
под взглядом лютым ледяной карги

и под ногами так и будет плакать
пока нога не выдавит слезу
безвольный снег и превратится в слякоть
а я последний узел завяжу.

и как-то пережить бы предсугробный мрак
и как-то переплыть замерзшие моря
и чем-нибудь прикрыть душевный мой бардак
и как-то разлюбить и не влюбляться зря

немного подождать засыплет до трубы
до слюдяных окон до мельниц ветряных
до пальцев ломоты прокушенной губы
вчерашнее «болит» в сегодняшних смешных
полосках на руках белесых и немых
где кожа молода и больше нет корост
и научиться бы в обход не напрямик
еще не усложнять того который прост

и не бежать с шарфом в буран к снеговику
и не включать цветам ни Баха и ни свет
и бросить бы курить в затяг и набегу
и сделать наконец кому-нибудь минет.

а снег он бывший дождь и он не виноват
ни в перемене мест ни в перемене лет
он хрупкий как стекло боится он лопат
рыдает не скрипит под натиском штиблет

порезан до костей полозьями и вот
уродливы рубцы никем не сшитых ран
но как мне пережить и старый новый год
и предсугробный мрак и затяжной буран.

и головы с горяча
и ночи и дни и прочее
недаром у палача
прорези там где очи

но даже под колпаком
у ласкового убийцы
затушенным угольком
выкрашены ресницы

бескровность полоски губ
расплата за кровь чужую
и можно построить сруб
из срубленных под чистую
под тоненький корешок
под вынутое из сердца
на голове мешок
не лучшее видно средство

и может быть по ночам
приходят а кто их знает
не сладко и палачам
все мы в одном трамвае.

брожу по комнате пустой и говорю с тобой
о том о сем из ничего и невзначай рукой
жестикулирую и мой нелепый монолог
записываю и кручу сама себе мой бог

да я давно сошла с ума ведь мне не нужен ты
люблю люблю да ерунда мне ближе нет тахты
убитой тумбочки моей плеяды мои – плед
клавиатура как панель где продается бред

одетый как дешевка блядь с размазанным лицом
от рук отбившаяся прядь паяц с худым концом
не просыхающий от луж разлитого вина
не выдыхающий от стуж зима моя зима

я исходила стены все и пол и потолок
но выхода из плена нет хоть низок хоть высок
я не пускаю никого хоть плачь хоть застрелись
мне одиночества глоток дороже всех убийц

оно изящно и умно оно такой оргазм
оно не врет оно одно и точно не предаст

замерзшие звезды крошатся в неискренний снег
не все долетают но все ощущают полет
потом разноцветной травой прорастут по весне
а кто-нибудь или ногой или просто сорвет

и вот когда снова наступит чужая зима
не будет на небе ни звезд ни обмылка луны
придется сверкающий иней с деревьев снимать
и тех возвращать кого взяли у неба взаймы

а я не отдам никого пусть останусь в долгу
и пусть темнота по пятам словно преданный пес
ни здесь и ни там я без них не могу н е м о г у
и мне все равно как решится вопрос

не жалей меня у жалейки грусть
источилась вся тоньше некуда
обниму коня по снегам пройдусь
не идти нельзя небо беркутом
крылья черные солнце стылое
и точеные когти вынула
это полынья
да из полымя
не жалей меня
что не вспомнила

с головой иду непокрытою
на руках несу сердце битое
птицей раненой где-то около
утра раннего боль заштопана
забинтована память вросшая
заколдована в нехорошее
может бросить все может выйти вон
только на засов запечатан стон
ветер бьется в дверь
вот и треснет грудь
из одних потерь
и неверий путь.
не жалей меня мне в жалейку дуть
мне от декабря в никуда не будь

Сегодня день как вырванный листок
исписанный помятый и в косую
охрипший утра стартовый свисток
отчаянно рассвету протестует

зимою околпачена луна
болтается как ботало на шее
и хнычет в ледяные закрома
тупые морды грейдеров ковшей и
босые лапы, боты, сапоги
пинают недовольно скрип и злятся
свой звездный час заждались рыбаки
и руки в предвкушеньи трепанаций
реки с еще открытым родничком
улыбкой хищной нервно потирают
готовясь к встрече с кормом и сачком
в созвездье рыб дороги чистят к раю.

разбросаны еще снеговики
в садах и парках тонким -тонким слоем
раскинули деревья и кусты
худые ветки и наизготове
любой клочок от носа до хвоста
топорщится надеясь на подшерсток
срок подошел и скоро холода
родит зима и всех нас как в наперсток
в дом неуютный тесный поместят
(нам из него не выбраться до срока)
как не обсохших и слепых котят
в ведре помойном топят за порогом.

перемерзают чокнутые трубы
когда наружу весь водопровод
зато не нарушает запах трупный
стерильность хирургических работ.

тоска такая, что от самых пяток
выскабливает тянет корешок
землей отторгнут воздух липким кляпом
нелеп и жалок высохший вершок

и под телегой сыро неуютно
но на телеге целый воз дерьма
не различить – который незабудка
все лютики подохли все зима…