Рита Патраш - Город нежных пингвинов. Стихи, верлибры

Благодарности:

Дмитрий Близнюк

© Рита Патраш, 2020

ISBN 978-5-0051-8771-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

вот я так и продолжаю жить

утром и вечером старательно чищу зубы стараюсь чаще есть овощи и фрукты медитирую по дороге на работу и обратно

стараюсь не использовать полиэтиленовые пакеты выключаю воду когда чищу зубы

утром и вечером если помните всегда (на самом деле не всегда) чищу зубы уступаю место в метро и стараюсь не быть равнодушной

составляю длинные списки а потом списки списков

блин вспоминаю про необходимость спонтанности злюсь на эти списки

выбрасываю к черту эти списки пытаюсь раскрыться навстречу миру

пишу полуночные сообщения в которых честно рассказываю о своих чувствах о блин вспоминаю о необходимости уважать чувства другого человека

честно рассказываю о своих чувствах исключительно коту планирую бросить курить и от этой мысли хочу курить еще больше

сто тысяч лет хочу записаться на йогу чтобы научиться расслабляться нет лучше на бокс чтобы всем набить морду

блин мне точно надо к психотерапевту

нет не надо надо же принимать себя таким как есть

стараюсь медитирую выключаю говорю молчу уступаю бью медитирую а лучше все равно не становится

вот так и продолжаю жить безуспешно пытаясь успокоиться

то чувство

которое я к тебе испытываю

похоже на ожидание последнего трамвая из сумрака

он катится как локальное полнолунное грозоземлетрясение а на рельсах уже лежат

первые портвейно-глинтвейновые листья

гремит саксофонное полуденное солнце хемингуэйный пенсионер вслушивается в арбуз фламинговая девушка

с достоинством везет в корзине велосипеда двух свежевыпеченных младенцев

а из тандыра

только что вынули хрустящие пластинки с сыром тыквой и джо дассеном

маленькая привокзальная пиццерия

смятые стаканчики кофе похожи на брошенные яхты и вечный сквозняк который не что иное

как бездомная музыка записанная на одноразовых тарелках

вот эспина в её чемодане чужие телефонные разговоры и самая полная в мире коллекция чаячьих криков

матильда делает украшения из потерь и обидных прозвищ геннадий дрессировщик детских воспоминаний

а поликарп вчера ночью родил скрипку и не знает чем её кормить

и только жареные куры в витринах плечистые как гренадеры загорелые как светские львицы пока уверены в себе

и нет никакого сюжета

будто сегодня здесь собрались все те кто не нашёл себе места в этом мире сиротея с каждым годом

сонно-небритый ночной уборщик

включает кота на максимальную громкость собирает растерянные вещи и люди

это невозможно рассказать вот-вот дождь

аэропорт

кофе в зале ожидания смеющаяся анна улетеле

а потом курить сиротски-идиотски в сквере слушать в последождевых кустах

свежее и оттого чернильно-ежевичное сквореццо

и кажется что маленькие спутниковые тарелки ромашек которые бабушки продают у метро

транслируют мою тоску в наушники всех пассажиров

из зияющей штольни лужи вылез на проезжую часть господин мартин март

в шепелявом плаще

в лунных очках-консервах

со стрекочущей головой-скворешником

с неправильно идущим сердцем-будильником

господин мартин март повелитель фонарей-дементоров

мандельштам перешедший на тёмную сторону

майкл джексон переквалифицировавшийся в шпагоглотателя механический ящер-ящик

господин мартин март

говорит трубчато-коленчатым басом:

просыпайся сом артём на дне невы-реки пой злоебучая птица рио-де-жанейро мела-ля-ля-нхолия

ипохо-хо-хо-ндрия

творись тёмное волшебство весны

а под вечер вдруг закат

будто в соседнем доме все одновременно вывесили в окнах красные полотенца

девушка с шейными позвонками выступающими как у верлибра несёт чёртову дюжину тюльпанов

они клюют её лицо и кричат га-га-га!

осень это грузинская кухня

воздух слегка приправлен аджиковым холодом и целовать тебя при температуре плюс десять

всё равно что тысячу раз повторить киндзмараули пока не застынут губы

и не почувствуешь вкус винограда в тебе как и в гроздьях

сложив фиолетовые крылья

спят маленькие драконы весёлого косноязычья и в тянучих потёмках сплошные хмели-сунели но ничего не случится любимая

случится только вино в басовитых бочках

турецкие розы

жирные и огненные как проклятия из них можно варить борщ крепостью в тысячу лошадиных сил

от могучей моркови можно зачать сына

а соленый петербург

тает во рту почти без остатка

точная косточка петропавловки и жетон на небесное метро

в этих сумерках-хельсинках ты такая красивая

что мне стало так радостно

будто я только что проглотил катушку никола тесла в этих сумерках-хельсинках

ты такая красивая

что мне стало так грустно

будто я только что выпил гремучее стихотворение гарсиа лорки получил одновременно солнечный удар и северное сияние

снег как ни в чём ни бывало шёл вверх ногами

когда в городе идёт снег становится тихо и типа уютно

будто на улицах зажгли эти сентиментальные дешёвые бумажные абажуры из икеи

и большой лебовски

смотрит на скрипучем проекторе старые чёрно-белые плёнки

про нас

в арках-петрарках

блестит на лужах заморозковая чешуя снег хрустит как санскрит

а луна крутится как пластинка

с грустной песней давно умершей чернокожей женщины она любила всё красивое:

дорогое нижнее бельё

такое тонкое невесомое и замысловатое как грузинская вязь и кудрявого орлиноглазого итальянца

который сломал ей два ребра

бенвенуто едет в метро раскачивается податливо с соседями в такт

мужчина несвежих лет носит лицо

длинное будто стекающее вниз под собственной тяжестью

лицо это перевешивает тоненькое тело тяжестью мыслей тяжестью тайно носимого и едва выносимого несчастья

сразу видно: мало кто был с ним нежен

да и сам человек мало был сам с собою нежен

а вот ещё лицо

гладкое упругое анонимное как боксёрская груша в такое лицо хочется вцепляться бить и визжать