Жорж Дмитриев - НЮ – комментарий к фотографии. СТИХИ. КНИГА №2

от меня к тебе!
Вот тогда узнаешь ты,
что нельзя искать другую,
не познав свою.
Я пойму,
что мне другие – это пыль.
Пьешь её и не напиться,
только бьёшь хрусталь…

Три желания

…Что ж вы хлопцы приуныли,
аль не ягодки ли мы?

Парус ставьте курсом к счастью,
что несём мы вам в сердца.

Мы уже перегорели, киснет творог
и сметана – пора СЫНчиков испечь…

Ушла

Как хорошо, что ты ушла:
без слёз, без сцены расставания.
Оставив сына без меня,
отца его к себе вернула.
Но нет уверенности в том,
что не наступит день случайный
и ты в окно мне постучишь
рукою маленького сына.

Ожог

Раздеваясь,
обжигаешь взглядом страсти ты меня;
он зовет и возбуждает
в сердце ярости огонь;
он внутри меня сжигает
сонм сомнений и,
нагой представ царицей,
ты готова пригласить на эшафот,
чтобы тело мне и душу
на костре любви спалить.

Просьба

Не могу я никак смириться,
чтоб не видеть твоей улыбки
и открытого так лица.
Ничего никогда не просил,
но сегодня, нарушив каноны,
умоляю: верни мне себя!

Бокал вина

Она сегодня не устала
и только тело принимало
ритмичность мягкого вхождения
и нежность её персиковых щек
его за счастье обладания
в релаксе полном вдохновляля
на продолжение игры…

Вино сухое красной розы
в бокале темного стекла
её в нирвану погружало
и лодка плыла, позабыв
о неустроенности быта,
о поисках иных партнеров,
о сигаретном запахе и счёте за квартиру…

Заплачь

Как хочу, чтобы ты заплакала
по моей уходящей любви,
чтобы слёзы твои
выжгли душу
по истлевшей моей душе.

Зарыдай, дорогая,
хоть в память о тепле
в ту прохладную ночь,
когда ты попросила остаться, —
отказать я тебе бы не смог.

Свечи ставь
на воскресной службе
в храме Лобовского села
и на исповеди покайся,
что решила оставить меня.

Я отчаянно не верю,
что случайной наша встреча была.
Кто-то знал,
что дороги сойдутся.
Отчего же поврозь они?

Дорогая, поплачь, будет легче
и мытарства мои отпусти :
слишком много прошу от судьбы —
все минуты с тобой, как награда
и забыть я о них не смогу…

Слово, не воробей

Милая,
милая,
милая,
где ты в своем далеке?

Шутка, как признак ума,
смех – как наличие чувства,
робость, как жажда напиться
яда любовной чумы…

Нет, ты ничего не сказала,
не обещала любви, —
только в себе ты имеешь
страстное слово:
«ЛЮБИ!».
Слово – не воробей!
Шляпок твоих не хватит, —
будешь сачком их ловить!?

Хозяйка в доме

Имение Львовых в Теребенях/Опочка пришло в упадок
и его восстановить возможно только,
продав ракетоносец за рубли.
И в храме, где нашли приют последний
родители фельдмаршала М.И.Кутузова,
хранятся малые крупицы истории моей Руси.
А рядом, в Пушкинских Горах,
останки мельницы крылатой
воскрешены руками каменотесов, – той мельницы,
которая принадлежала роду Семигорьева,
что ныне чтим мы, как Пушкинские Горы —
дань памяти великого поэта.

Сей дом из бутового камня
воскрес из пепла равнодушия
и чванства к истокам статуса страны,
в которой бедность не изжита
и «просвещение» зачеркнуло
следы талантливых людей,

равноответственно некогда живущих
заботами о доме и стране.
Как я хочу, чтобы хозяйка молодая
вошла в свой дом
и, благодарно близким и родным,
имение сращённое с землею взрастила:

дом и парк, – в округе всё переменила,
и сыновьям в наследство отдала уклад,
присущий духу патриотов,
что чтут законы и заветы,
и за отчизну, за любимый дом,
готовы головы сложить на поле брани…

Соблазн

Все одалиски приняли б в штыки
такое вольнодумство:
как так – не видно наготы,
но птичка вылетела к объективу и вот вам:
новая звезда для кабаре Мулен Руж?!

Скажи мне прямо: «Привлекательней всего в ней
этот маленький разрез, что в паутине сетки Купидона?!»
Он поглощает в глубине себя всё лучшее,
что есть в мужчине и нежность щедро отдаёт тому,
кто подберет ключи к вратам Эдема…

Васильки

На фортепьяно в вазе васильки
вскружили голову мою
лучами звезд из Млечного пути
и синими глазами
на темной крышке с нотой «Ля»
напомнили тебя,
рукой дрожащей гладившей меня