Терентiй Травнiкъ - Лекарь. Стихотворения

Сразу скажу: о вкусах
Не собираюсь спорить.
Дарят на счастье – бусы,
Соль – в знак единой воли…

Коли не так – простите —
Бью от беды посуду.
В красном углу Спаситель,
Знать, за углом – Иуда.

Трусы раскинут сети,
Выстроят западню…
Мало? – тогда в меню
Вставьте силки и клети,

Врежьте ущерб от хмари,
Ковы, подставы, козни.
В норку свой прячет шарик
Труженик – жук-навозник.

Трусы придумали мины,
Выверты и надкусы…
Исподтишка и в спину —
Тоже придумали трусы.

Труса повадки скрыты
От посторонних взглядов,
Только б всё шито крыто
Было, а не треклято.

Эти не оставляют
ФИО свои в доносах:
Гладенько отправляют
Выданных под откосы.

Метод их отшлифован —
Нового не открою:
Прежде чаек с лимоном,
Дальше – этап с конвоем.

Рвутся – к несчастью бусы,
Соль опрокинешь к ссоре…
Яды! – рубить, так корень —
Тоже придумали трусы!
Если задел, то – sorry…

День печальный: если честно,
То негожий и смурной,
Потому как день воскресный,
Потому как – выходной!

Не люблю я выходные:
Время – прямо, дело – вбок.
Что сказать вам, понятые?
Настроенье – прыг да скок.

Не пускают на страницу,
Говорят, чтоб отдыхал.
Охраняется граница
От production «samopal».

Понимаю… Только, братцы,
Мне без творчества никак
Невозможно! Если вкратце:
Я без кунштюков – дурак!

То присяду, то прилягу:
Неприёмный день у муз.
Сослагатель, вынь же шпагу!
Действием скрепи союз!

Застолбить идеям место
Я бы рад, но предо мной
День, когда в работе тесно,
Потому что – выходной!

Я бы рад, но не столбится —
Не вгоняется костыль:
Перечёркнута страница…
Запечатаю в бутыль

Я посланьице и в море
Кину с кручи – пусть плывёт!
Может кто-то и найдёт
Стансы в синем коленкоре:
Не беда же в них, а горе —
Просто луковое горе —
Прослезится и зачтёт…

Три недели до нового года,
Три недели – и кончится год,
И уйдёт навсегда та природа,
Что пока ещё где-то живёт.

Что пока ещё что-то желает,
Как на смертном одре человек
Просит жизни, но тает и тает,
Словно выпавший в оттепель снег.

Три недели до нового года —
Жизнь не просит, но вынь да положь.
Если дела коснётся, то кода
Не побрезгует вылезть из кож.

Три недели отрежут и бросят,
Как ненужного прошлого кладь,
Как зацеп от крючка в фильдекосе,
Что не даст даже даром отдать.

Три недели – всего три недели,
Но как много они заберут:
В предназначенной им канители
Бесполезен, что лень, всякий труд.

Но как много они отыграют,
Отсекут, отполощут сполна
Здесь, на стыке калашного рая
С куражом городских клоунад.

Три недели до нового года —
Три семёрки, а следом и туз.
Из безумству подаренных муз
Лишь одна – бытия несвобода —
Обладает ключом от искусств
Не кроплёной чертями колоды!

Когда кругом почти темно
И только бледное пятно
Луны на бархате ночном,
Он тайно покидал свой дом
И в абсолютном меньшинстве
Шёл поболтаться по Москве:

«Москва тем часом воровская
Была, и вот среди парней
Ходила присказка такая:
Хиляй, где больше фонарей,
Не забуряйся в подворотни,
Без нужд не шастай по дворам
И мелочью не меньше сотни
Держи, набив копьём карман», —

Так начинал всегда отец мой,
Когда просили рассказать
Его, каким досталось детство —
Я слушал и писал в тетрадь
Отцовские воспоминанья,
И вот, спустя полвека лет,
К ним обращаюсь, лишь названье
Историям пусть даст поэт…

Доселе ж оставляю тему:
Пусть вызревает, а пока
Для обозрения на стену
Креплю лишь карту ездока
Сегодняшнего. Понимаю:
Воды немало утекло —
Москва совсем-совсем другая:
Бетон в декоре и стекло…

И только бледное пятно
Луны на бархате ночном
Препостоянно… Нет, свой дом
Я не спешу покинуть ночью —
Мне и без этого видны
Московской жизни многоточья
И штрихпунктирия страны…

Смотрю, как красит нежным светом
Столицу юная заря,
Спешат штатгальтеры на смену
Чердачникам и скокарям,

А потому прими, бумага,
Чернильно-въедливую сласть,
Ту, что не терпит работяга
И бесконечно жаждет власть.

Автобус шикнул и поехал,
Прижавшись к краю мостовой…
Неторопливо, словно репу,
Тянули транспорт городской

Известные герои сказки:
Дед с бабкой, внучка, Жучка, и
Конечно, кошка – лоботряска,
А потому без них: ни-ни! —

Без грызунов Москве не сладить —
С заторами – одна лишь мышь
Способна вытянуть, наладив
Движение, да так, чтоб тишь

И гладь повсюду появились,
Чтоб тротуары тоже мылись
С шампунем, как в Германии,
Чтоб появились бы НИИ

С научниками в этой сфере…
С трудом, но заставляю верить
Себя я в то, что написал.
До этого я не слыхал,

Чтоб обращались за советом
К мышам: но знать дано поэтам —
Согласен, далеко не всем —
Расположенье серых схем.

И я, похоже, догадался,
Кто главной мышью оказался
В создании мифологем
С решеньем транспортных проблем.

Любовь занималась искусством:
Освоив положенный цвет,
Она по сухому линкрусту
Из чувств создавала портрет.

И зрело в нем тайное чудо:
Такое бывает, когда —
Так, словно бы из ниоткуда —
Врывается в небо звезда,

И ты успеваешь желанье
При росчерке вмиг загадать,
И ты успеваешь названье
К картине любви подобрать.

Тогда на краю озаренья,
На кончике счастья тогда
Тебя посещает мгновенье,
Прекрасное, как никогда.

И в эту секунду к ней тоже —
К той женщине, что без тебя
Жила, но отныне не сможет,
С проворством менял-цыганят

Приносят едва уловимый,
Тот самый – положенный цвет,
Любовью внесенный в картину —
В написанный ею портрет…