Коллектив авторов - Зеленый луч №4 2020

Мы уезжаем завтра – вышел срок
Туда-сюда метаний и восторгов.
Но этот милый маленький мирок
Не отпускает от себя надолго.

Он весь в себе – надёжность и покой,
Вокруг платана древнего прилеплен.
Он состоит из всяких пустяков,
А заодно – из жизней и столетий.

Над Воронцовским вычурным дворцом
Так вознесён его зелёный купол!
Здесь ни начал не сыщешь, ни концов,
И каждый век с другими перепутан.

Здесь сладок сон, здесь утром – благодать,
И тишина так нежно гладит кожу,
А в темноте вечерняя звезда
В портал ветвей неторопливо входит.

Ряд кипарисов, словно ряд колонн,
Обозначает зыбкую границу
Прекрасных дней, а кажется – времён,
Где я живу – а кажется, что снится.

Я всё ещё ребёнок – здесь, сейчас,
И я опять наивна до прозренья.
Светлеют блики солнца на плечах,
Играют брызги тени на коленях…

И я веду неспешный разговор
С собакой, небом, каменной стеною
И прорастаю в этот старый двор,
Как тот платан, что за моей спиною.

И что же делать с детскою мечтой,
Вот так, под старость, ставшей у порога?..
Наш крымский дворик грустный и пустой.
Вот попрощаюсь снова – и в дорогу…

В Севастополе ливень, и солнце над Бахчисараем,
Или наоборот – нас морочат и солнце, и дождь.
Мы блуждаем по Крыму, дороги и неба на грани,
И блуждает погода под шорох колёс и подошв.

То смывая следы и вздувая потоки по тропам,
То слепя нам глаза, обдавая нас жаром с небес,
Субтропический климат всё время куда-то торопит,
И всё время мы мокнем – неважно, в одежде иль без.

Где-то справа с горы опускаются сизые тучи,
Где-то слева царит безупречно прозрачная синь —
Но, куда ни сверни, всё решит непредвиденный случай,
А у случая точно бессмысленно что-то просить.

Мы всё время спешим, успевая и не успевая,
Нам же нужно узнать эту землю до края, до дна.
Даже если и снег неожиданно где-то повалит,
Мы воспримем и снег как подарок, ниспосланный нам.

Мы блуждаем по Крыму, вбирая его многоликость,
Не жалея бензина, и пота, и собственных ног.
Мы включаем себя в это царство изломанных линий,
Чтобы стать его частью, пускай и на мизерный срок.

В Севастополе солнце, и ливень над Бахчисараем.
В херсонесских домах засыхает седая трава.
Розы в ханском дворце, как под мощной струёй из крана,
Продолжают упрямо дворцовые тайны скрывать.

А в Мисхоре штормит, над Русалкой взмывается пена,
А в любимой Алупке платаны тревожно шуршат.
Так прольётся ли дождь? Знают крымские боги, наверно, —
Или солнце затопит знакомый кусок ЮБШ?

Только крымские боги и знают, какою дорогой
Мы вернёмся домой, – но один нас надёжно хранит.
Мы над Крымом летим – и его нам ни мало ни много,
И какие короткие и бесконечные дни…

Меня встречали на пороге храма
Разнообразье детских голосов,
Огромный пёс обломовского нрава,
Разлёгшийся меж вёдер и лесов,

Игрушки, тряпки, мраморные плиты,
Покрытые цементною пыльцой,
И солнечный, полуденно разлитый,
Надвратный свет, стекавший на лицо.

Кругом ремонт, но – повезло, должно быть —
В тот самый час во храме – никого.
И по седым ступеням, как по нотам,
Я углублялась в музыку его.

И было так: ни голоса, ни скрипа,
Ни отдалённых шорохов извне.
Огромный мир – и маленькая пристань,
Невесть за что подаренная мне.

Как византийских фресок отраженье,
Как сочетанье тверди и земли,
В надчеловеческом изображенье
Передо мной святые проросли.

Они взмывали надо мной, как сосны,
В высоких кронах плыли облака,
А выше них, в парении бессонном
Благословляла Божия рука.

И было так: от Бога и до Бога
Круговорот творенья и Творца.
И мы несли к отцовскому порогу
Полученное нами от Отца.

Земных ремёсел грубые законы
Дарили нам прозрения свои,
И чудотворной делалась икона
От человечьей Веры и Любви.

Вот так и плыл, как свет в высоких окнах,
На всё ответ, прекрасный, как мечта…
А на полу играл и бился отблеск
От с высоты взглянувшего Христа…

Как у крымских легенд прихотливы курортные судьбы!
Самый грустный сюжет разбивается тёплой волной.
Как бы нам замереть и проникнуться самою сутью —
Только слишком пьянят это солнце и это вино!

Так на пляже в Мисхоре Русалка стоически сносит
Развесёлых пловцов, что ныряют с неё в глубину.
Оживить бы её самой тёмной безлунною ночью
И исправить чуть-чуть вековую пред нею вину.

Мы б накинули плед на безумно уставшие плечи,
Мы б обняли младенца, игрушку ему подарив.
Мы б поплакали вместе, наверно, – и стало бы легче, —
Поглядев, как Венера над нами печально горит.

Но не встретить Арзы на безлюдном предутреннем пляже,
Разве где-то вдали заиграет морская волна.
Впрочем, кто-то опять эту сказку ребёнку расскажет
И поселит Русалку в прекрасных и сумрачных снах…

Как будто в ноги тычутся щенки,
Как будто белки семечки с руки
Хватают, и как будто наяву
На вёсельной я лодочке плыву

В далёком-предалёком далеке
По мною же придуманной реке.
А лёгкое касание весла
Нежнее взмаха птичьего крыла.

И сказка наступает наконец,
И с неба улыбается отец.
Вот так гляжу на внука своего,
И больше мне не нужно ничего…

Осенний лес неизъяснимо нежен,
Как будто убаюкивает взгляд,
А сквозь него процеженное небо
Стекает вниз – хоть кружку подставляй.

Я в этом мире в общем-то чужая,
Держу блокнот, пытаясь сочинить,
Как хорошо, случайно проезжая,
Поймать покоя тоненькую нить.

Ещё чуть-чуть, и двигатель разрушит
Из тишины сплетённое панно,
И то, что так разнеживает душу,
Исчезнет, как закроется окно.

И снова трасса побежит навстречу,
Лишь успевай глядеть по сторонам.
До наноточки околосердечной
Сожмутся небо, лес и тишина…

Вот старый ключ от незакрытой двери,
Которой нет немыслимо давно.
А мне никак не хочется поверить,
Что возвращенье мне не суждено.