Ирина Коробейникова - Мы за них в ответе

Он смолчал, что нет у Васьки дома,
Он вздохнул и прочь долой пошёл.
«Как прекрасна эта кошка Муся,
Благодарен я ей за постой…»

И побрёл своею он дорогой,
Вспоминая Мусины глаза
И вздыхая про себя тихонько:
«Видно так устроена судьба…»

Дорогой мой, тебя я любила,
И когда по ночам ты стонал,
Я Атосика очень ценила
Я не знала, что сильно страдал.

Ты с хозяином будешь навеки,
Он тебя всей душою любил.
Разве мог ты знать лучшей опеки…
Он хотел, чтоб ты дольше пожил.

Мы тебя никогда не забудем,
Ты навек и на фото, в душе
Где бы ни был ты, помни мы любим,
И в другом ты придёшь малыше

Я много лет прожил с котом Атосом,
Он для меня отрадой, другом был.
Всё, что Атос хотел, то было не вопросом,
Не жалко ничего – я так его любил.

Вот девятнадцать лет исполнилось Атосу.
Мой серый друг внезапно заболел —
Не ел, ни пил, в глаза смотрел с вопросом.
Он уходил, а я над ним ревел.

Не стало друга, закопал, поплакал…
А на душе так было тяжело,
Валилось всё из рук, я хмурым был и плакал.
Из дома сразу счастье вмиг ушло.

Мне подсказали, ты возьми котёнка.
Послушался и малого я взял.
Я Шустриком назвал и гладил как ребёнка,
И новую любовь в том Шустрике искал.

Теперь нас двое, мы нужны друг другу.
И чёрная уходит полоса.
Уткнулся, замурчал, а за окошком вьюга…
Смотрю я на него – теплеет вновь душа.

Я отойти боюсь от нового питомца
И маленького Шустрика кормлю.
Прекрасен мир, и снова светит солнце.
Я серенького котика люблю.

Я проснулась, слышу писк в подъезде,
Вышла и увидела кота.
Он сидел и жалобно мяукал,
И домой его я занесла.

Полосатый, мелкий и голодный.
Видно, он всю ночь там просидел.
Напоили, мяско ему дали,
И котёнок хорошо поел.

Изучать стал Васенька квартиру
И везде совать стал он свой нос.
Всё ему так было интересно
Развивался котик, ел и рос.

Но была беда у нас такая —
Ведь у нас же Мусенька была.
Ваську она очень невзлюбила,
Всё шипела, на контакт не шла.

Что же делать? объявленье дали.
Выложили Ваську в интернет.
Только люди Васеньку не взяли
Муся плачет, мира в доме нет.

И пришлось в подвал снести котёнка.
Знаю я, что это тяжкий грех…
Но страдала от котёнка Муся,
А она живёт уж много лет.

И теперь живёт одна лишь Муся.
Вспоминаю Ваську иногда…
Жив ли он, поел ли он сегодня?
Ну, а Муся счастлива сыта…

А меня никто не погладил,
А меня никто не обнял.
И любовью своей не усладил,
Сказку на ночь не прочитал.

Не спросил, как живёшь ты, родная?
Не спросил, как твои дела?
Может, плохо мне или больная?
Так одна я всю жизнь жила.

Но теперь со мной рядом Муся!
Подползёт и мурчит, мурчит.
Моё солнышко, ей горжусь я.
Это чёрный, родной магнит.

И теперь я сама поглажу
И спрошу, как твои дела.
Улыбнётся мне моя Муся —
Я хозяйку себе нашла.

Бьются вместе, сердечки рядом.
Ведь у каждого кто-то есть.
И ласкаем друг друга взглядом.
Счастье надо своё беречь

Муся прыгнет мне на колени.
Песню нежно-нежно мне промурчит.
Сердце тает, она его греет.
Чудо это любовь творит.

Всё! Больше я уж не одна.
И без любви теперь не маюсь.
И к нежной лапочке своей
Я всё сильнее прижимаюсь.

Бездомные собаки, псы безродные,
Продрогшие, промокшие, голодные,
Участники любой собачьей драки,
Как жаль мне вас, бродячие собаки.
У вас нет имени, не то, что будки-дома.
И нет двора, где с детства всё знакомо.
Вы зубы скалите от страха, не от злости.
Эх, жизнь собачья – чёрствый хлеб да кости.
Вы на прохожих смотрите и ждёте —
А вдруг получится, вдруг вы найдёте
И добрый взгляд, и ласковое слово.
Но мимо все спешат, не слыша зова
Души собачьей, и не замечают,
Что столько верности напрасно пропадает!
И только бесприютный бомж-бродяга
Вдруг остановится и скажет: «Что, бедняга,
Тебе нет места в этом мире тоже?
Пойдём со мной, авось судьба поможет
Открыть в тепло, в людские души двери.
Не веришь, брат? А я всё ещё верю.
И не дадим друг друга мы в обиду.
Пойдём, Дружок, пока дорогу видно».

Ранним утром воскресенья
Я растеряна немножко:
В этот первый день весенний
Кот привел к нам свою кошку.

Рыжий кот, пушистый хвостик,
Кошка так нежна, душиста.
Он её привел к нам в гости —
Вновь «гастроли у артиста».

Говорю коту я – Барсик,
Успокойся уже, милый,
Кот хвостом лишь машет – хватит,
Мне слова твои постыли.

Молока налей нам миску,
Да погладь по спинкам лучше,
Ты смотри, какая киска:
Хвостик, лапочки, а ушки!

Помурлычем с ней когда-то
В тёплый день и в дни ненастья,
А появятся котята —
Посмотри, какое счастье

Возле кошки на подушке.
Словно теплые комочки,
Хвостики торчат и ушки —
Там два сына и три дочки.

По чужой холодной крыше
Я гулять не буду больше.
Небо все синей и выше,
На крылечке кот и кошка.

Где места уединённы,
Тихо день сменяет ночь,
Там жила-была Тигрёна —
Уссурийских тигров дочь.
Говорила мать-тигрица:
«Чтобы не было беды,
Ты должна уметь таиться
И запутывать следы.
Ты должна быть осторожной
Каждый день и каждый час…»
«А в лесу побегать можно,
Мамочка, хотя бы раз?
Ведь тебя боятся, знаю,
Все таёжные враги.
Я побегаю, родная,
Ты меня постереги».
Но сказала мама грозно:
«Ты в тайге особый зверь.
Будь, пожалуйста, серьёзна,
Что сильнее всех, не верь.
Есть тут зверь, на вид невзрачен,
Только в жизни всё не так:
Внешний вид его обманчив,
Он для тигров – главный враг.
Этот враг не местный – пришлый,
Он кидается огнём.
Чтоб большой беды не вышло,
Помни доченька, о нём».