Ирина Коробейникова - Мы за них в ответе

Родилась внучка Машенька недоношенной, часто болела, и его жена разрывалась между их семьей и семьей дочери, которая умоляла о помощи в очередной «последний разочек».

Эти частые разлуки и комфортная жизнь в благополучной стране в итоге убили главное – Любовь.

Жена все чаще стала укорять его за неумение жить, ее раздражало все в этой стране. И особенно Малыш, пытающийся по привычке примирять враждующие стороны, но в силу преклонного возраста исполняющий это уже неуклюже и без успеха.

Однажды во время очередной их ссоры он притащил Лене самое дорогое, что у него было на этом свете – огромную жирную замусоленную кость, которую ему удалось непостижимым образом утаить в квартире на «черный» день.

Он положил кость прямо на праздничное платье, приготовленное к важной встрече, и, подталкивая свое «сокровище» мокрым носом, предлагал Лене: «Погрызи, мол, и порадуйся вместе с нами!».

Тогда она ударила пса в первый раз…

И после делала это часто, когда в квартире кроме нее никого не было.

Это стало понятно после того, как он заметил, что Малыш сжимает от страха свое постаревшее тело, когда жена проходит рядом.

А когда однажды бедный песик, заждавшийся хозяев, не смог вытерпеть и сделал небольшую лужицу в коридоре, жена потребовала усыпить бедолагу и приказала сделать это незамедлительно.

И тогда Любовь окончательно ушла из их квартиры.

Вместо нее поселились Боль, Страх и Ненависть и их снова стало пятеро, как в былые годы.

…Он смалодушничал, чего уж тут оправдываться. И попытался пожертвовать самым слабым и беззащитным существом ради сохранения семьи, все еще не веря в то, что семьи-то больше нет. Как нет и Любви между когда-то близкими и дорогими его сердцу людьми.

Ожесточившиеся сердцами в своих житейских неурядицах, они не чувствовали, что Любовь все еще звала их слезящимися глазами постаревшего, но все понимающего пса.

Но людские глаза слепнут, когда сердца каменеют.

…Единственное живое существо в этом мире, любящее его искренно и беззаветно, он собственными руками затолкал в машину и повез в клинику убивать.

Но не довез – совесть и жалость замучили.

Слезы душили, а Малыш, тихо повизгивая на заднем сидении, жалел неизвестно отчего рыдавшего в голос хозяина.

А хозяин, гаденыш эдакий, опять смалодушничал.

Остановившись посреди леса, он, открыв заднюю дверь, скомандовал: «Гулять!»

Пес, обрадованный тем, что о нем просто подумали, просто посочувствовали и одарили вниманием, вышел из машины и, хромая, побрел в сторонку по своим собачьим делам.

Раздавшийся за его спиной резкий звук скрипа колес резанул по натруженному собачьему сердечку. Из последних сил Малыш рванул вдогонку, но слабые лапы смогли пробежать не более пяти метров.

Пес вернулся на то место, где оставил его хозяин, и в изнеможении от предательства со стороны самого любимого существа на свете застыл в траве.

– Если я верю и люблю тебя, значит и ты тоже. И, значит, ты вернешься за своим Малышом, главное – ждать и не покидать места, где мы расстались – эта мысль успокоила и он задремал.

Собаке снилась его семья, пребывающая в любви и радости, теплые руки хозяина, смех хозяйки, нежное дыхание спящей девочки…

…Несколько дней водители, проезжающие по проселочной дороге, наблюдали за большим старым псом, встречающим радостным лаем каждый проезжающий автомобиль.

А однажды ночью Малыша сбил грузовик, и он с переломанными ногами умер от боли и голода в луже на обочине.

***

…Еле живым притащившись домой, он с порога узнал от жены, что звонили с работы и сообщили об его увольнении по сокращению штатной должности.

А та с кривой, торжествующей улыбкой процедила сквозь зубы, что с нее хватит, и она уезжает к дочери.

Навсегда! И что места для него в ее жизни с этого момента нет – у нее там появился другой – моложе и успешнее.

Странно, но эта убийственная новость не произвела на него никакого впечатления. Он не стал даже разговаривать с ней, просто молча кивнул, что понял, и вышел на улицу.

Нестерпимо болела грудь и голова.

– Кнопку под названием «беды для Деды» «заело» в наказание за предательство – промелькнула последняя мысль – так мне и надо! – Господи, как же мне больно! Как же больно… Воздуха не хватает…

В последний раз боль электрическим разрядом прошла сквозь сердце, и все заволокло вязким туманом, за границей которого едва слышно раздавались голоса: «Скорую, вызывайте, скорую…»

…Яркий луч пробил кисель тумана и обогрел тело, которое стало вдруг невесомым. Голова не болела, наоборот казалось, что вернулась ясность и осознанность мышления. Было невообразимо приятно и покойно парить в лоскутах тумана. К земным заботам и радостям возвращаться не хотелось, даже вспоминать о них было неприятно.

И он полностью отдался свободе полета, принесшего его к некой невиданной ранее тверди.

– Полеты во сне и наяву – вспомнилась вдруг фраза. – Нет, я вспомнил! Это не фраза, а, кажется, название фильма. Так что же это за полеты такие?

Я сплю?

– Ты не спишь, хозяин. Ты – умираешь, – перед ним стоял его верный друг Малыш. – А я умер несколько дней назад, в холодной луже. Недалеко от того места, где ты оставил меня. Где ты предал меня.

И не удивляйся, что мы общаемся – здесь все понимают друг друга и разговаривают между собой. И люди, и животные, и даже деревья.

Земное вдруг вернулось, тело снова обрело вес, вспомнилось все до мелочей и особенно кошмары, что душили его в последние ночные часы, в которых он пребывал в полусознании.

– А ты как меня нашел, Малыш? – в том, что он общается с умершим псом, уже не виделось ничего странного. Наоборот, хотелось любой ценой удержать неожиданного собеседника рядом с собой.

Прошлое растаяло безвозвратно, а будущее скрывалось за границей тумана. И оно было страшным. Для него-то уж точно страшным. Он почему-то знал об этом.

– Нас здесь много таких бедолаг, как я. Всяких хватает – кого-то утопили еще слепыми, кого-то мучили и убивали, кого-то голодом заморили, кого-то машина сбила, как меня. И за что мы только любим вас, людей, за что же нам доля такая досталась? Вы нас убиваете почем зря, а мы вас любим. Видимо в награду за это нам, испытавшим ужас вашего предательства, и дается возможность пообщаться со своими хозяевами перед их кончиной – пес тяжело вздохнул и улегся рядом.

– Прости, Малыш, я подумал, что так будет лучше, когда оставил тебя в лесу. Ведь я вез в клинику убивать тебя. Подумал – вдруг подберет кто-нибудь и у тебя снова будет семья – он пытался оправдаться, хотя сам знал, что опять врет. И себе и своему собеседнику, и тем, которые обитают здесь.

– Эх, люди, порождение ехидны, – пошутил пес. – Хотя ехидна по сравнению с вами – просто зайчик какой-то. Вижу, что не забыл ты предательства своего и даже пытаешься соврать. Пустое все, здесь не врут.