Денис Мирошниченко - Любовь и метафизика

После ее ухода я еще долго сидел, уставившись в стену. Я вспоминал. Мы познакомились с Верой почти три года назад, в конце сентября, в какой-то шумной компании. Один из моих знакомых представил нас друг другу. Весь вечер мы сидели за столом рядом. Мы говорили обо всем и ни о чем конкретно. В тот вечер я понял, что влюбился. Никогда раньше я никого не любил, и это чувство было для меня новым и необычным. Жизнь вдруг наполнилась смыслом, мир обрел краски, я был счастлив. После вечеринки я проводил ее домой. Она, не говоря ни слова, поцеловала меня в щеку и ушла. Два дня я не мог спать. Мой знакомый – тот, который нас познакомил – рассказал мне о ней. Тогда она жила с преуспевающим дельцом, он сделал ей предложение, и в скором времени они должны были пожениться. Меня это мало волновало. Я был уверен, что любовь открывает все двери. Это было моей большой ошибкой.

Вспоминая все это, я допил вино и заказал коньяку. Людей за окном стало больше. Я посмотрел на часы, они показывали без четверти девять. Рано. Я заказал еще коньяку.

Я сходил с ума от любви к Вере. Мои знакомые не узнавали меня. Один из них сказал мне, что Вера спит, чуть ли ни с кем попало. Я безумно любил ее, я не мог в это поверить, и едва не ударил того человека. Через несколько дней после нашего знакомства с Верой я устроил вечеринку у себя дома. Единственной моей целью было – увидеть Веру. Мы выпили довольно много, и когда все вышли на балкон курить, а мы с Верой остались одни в комнате, я поцеловал ее. Она ответила на мой поцелуй. Мы ушли в спальню, но я не хотел, чтобы все было вот так просто.

Часы показывали пять минут десятого. Я расплатился и вышел на улицу. Было прохладно, уличные фонари желто горели над головой. До дома Веры можно было доехать на трамвае, но мне очень хотелось пройти пешком. Вино и коньяк бродили в моей голове, было легко и приятно. Хотелось петь. Я был очень рад, что встретил Веру. И я был счастлив, что она не забыла меня, и что я сейчас иду к ней. Я шел и размышлял, как все-таки мне вести себя с ней. Мне было непонятно, чего она хочет. Мне вообще всегда трудно было понимать женщин. Зная Веру, я не мог угадать, что у нее на уме. Она могла пригласить меня как старого друга, просто посидеть и поболтать. И ничего между нами не было бы. А могла и захотеть переспать со мной. В этот вечер я предпочитал второе. Я не видел ее почти три года и был уверен, что забыл все, что между нами было, все свои чувства. После нее у меня было много женщин, и, хотя ни к одной я не испытывал таких чувств, как к Вере, они помогли мне отвлечься от моих страданий. Поэтому мне просто хотелось провести с ней ночь. Рядом с домом Веры я зашел в магазин и купил две бутылки шампанского, коробку конфет и фрукты. У входа в ее подъезд я остановился и глубоко вздохнул. Здесь, на этом самом крыльце три года назад, почти в такой же вечер мы стояли обнявшись. Я клялся ей в любви, а она тихо плакала, уткнувшись мне в плечо. Небо было чистым, светила луна, дул легкий ветерок. Мы не могли расстаться друг с другом. Вера говорила, что не может бросить своего жениха, что она его любит, что она любит и меня, но его – больше. Это была неправда, и я знал это. Но по многим причинам она боялась бросить налаженную, спокойную и беззаботную жизнь. Ведь тогда у меня не было ничего, и я ничего не мог ей предложить. Кроме любви, конечно. Наверное, она боялась всего этого. И своих чувств. Несколько дней подряд я приходил к ней, но ее сестра, которая тогда жила вместе с Верой, говорила, что Веры нет дома и неизвестно, когда она будет. Звонить тоже не было бесполезно. Тогда я покупал цветы и оставлял их сестре, чтобы она передавала их Вере. На цветы я не скупился и очень скоро влез в долги. Потом, не имея денег даже доехать, я ходил к ней пешком. Я жил на другом конце города, и дорога в одну сторону отнимала не меньше часа, но мне было все равно. Один раз я пришел только для того, чтобы кинуть письмо в почтовый ящик. В письме было пылкое и путаное объяснение в любви и стихотворении, посвященное ей. Как я узнал позже, это письмо не произвело на нее никакого впечатления. Мне были неприятны эти воспоминания. Я открыл дверь подъезда и вошел, вдыхая его резкий запах. Лифт, нужный этаж, дверь направо. Вера открывает дверь. Она в домашней одежде, но в ней она выглядит ничуть не хуже, чем в самом шикарном своем вечернем платье. Обтягивающие светлые бриджи, светлый топ, голый живот, стройные ноги, отличная фигура, глаза, волосы, плечи… Я не мог оторвать глаз. А она смотрела на меня и улыбалась. Было видно, что она довольна произведенным эффектом. – Заходи. – Ты прекрасна, – сказал я, входя в квартиру. – Ты повторяешься. – Ты же знаешь, что я могу повторять это бесконечно. – Не забывай, мы только сегодня познакомились. – Все равно. – На первом свидании неприлично говорить так откровенно. – Мне плевать. – Ты пьян. – Ни капельки. Как она была прекрасна! Я смотрел на нее, когда она доставала бокалы, и когда она ставила их на журнальный столик в гостиной, когда она села в кресло напротив, и когда она закурила. Она завораживала. Я хотел ее. – О чем ты сейчас пишешь? – спросила она, привычным движением затушив окурок в пепельнице. – Как обычно. О любви, об одиночестве, о радости, о грусти, – я никогда не любил говорить о своих стихах. Даже с Верой. – Прочти что-нибудь. – Не хочу. – Ты пьян. – Теперь ты повторяешься. – Плевать. – Я не пьян, но скоро буду. Я хочу быть пьяным сегодня. Я открыл шампанское и разлил его по бокалам. Оно радостно искрилось в ярком свете ламп. Я встал и выключил свет в комнате. – Сейчас, – Вера вытащила из шкафа высокую свечу в красивом подсвечнике. – Можно сказать, поэзия. Я промолчал. Она позволяла себе такие колкости только в хорошем настроении. Мы выпили – второй раз за вечер – за знакомство и улыбнулись друг другу. Потом выпили за любовь – серьезно. Потом снова с улыбкой – за Веру. – Ты стала чаще курить. – Я знаю. – Прекращай. – Иди ты… Молчание. Я смотрю на нее, она сидит в кресле, вся напряжена, опустив глаза на кончик сигареты. Потом вдруг, будто что-то решив для себя, расслабившись, откидывается на спинку кресла. – А у тебя есть кто-нибудь? – тихо спросила она, подняв глаза на меня. – Кроме тебя никого. – Прекрати, я серьезно. – Я тоже. Только ты. И только сейчас. В дрожащем свете свечи ее светлые волосы казались золотыми, а большие карие глаза блестели, как два драгоценных камня. Я хотел ее, но решил не торопить события. Мы допили первую бутылку шампанского, и тогда я почувствовал себя достаточно пьяным. – Давай потанцуем, – предложил я. – Давай, – шепотом ответила она. Мы встали и включили музыку, тихо и ненавязчиво. Вера обняла меня за шею, и я услышал запах ее духов, такой же спокойный и ненавязчивый, как музыка. От этого запаха я совсем потерял голову. Не в силах больше сдерживаться, я притянул Веру к себе и поцеловал. Она прижалась ко мне всем телом, и, как сквозь сон, я услышал: – Я хочу тебя, – и глубокий вздох.