Денис Мирошниченко - Любовь и метафизика

Я протянул ей наполненный бокал.

– Ладно. Я просто поинтересовался. За знакомство, – я отсалютовал ей своим бокалом. – Прости, у меня нет ничего к коньяку. Придется пить так.

– Ничего. Обойдусь как-нибудь.

– Скажи, почему послали именно тебя? Почему не старуху с косой или какое-нибудь десятиголовое чучело, при виде которого я пришел бы в ужас?

– Я должна послужить залогом договора. Ты можешь провести со мной ночь, которую никогда не забудешь.

Заманчивое предложение. Теперь, когда солнце село, свет в комнате уже не казался таким тусклым, и я мог лучше рассмотреть девушку. Она была одета во все черное. Плащ, ниспадавший струей шелка с ее плеч, был рас-стегнут, открывая атласную рубашку. Под рубашкой, в такт дыханию девушки, вздымалась точеная грудь. Крутые бедра и стройные ноги были обтянуты брюками, расширявшимися книзу.

– Нравлюсь? – в ее голосе проскользнули игривые нотки.

Промолчав, я долил коньяка в бокалы.

– Тебе нравится возвращаться в мир людей?

– Иногда. Бывает, я получаю от этого удовольствие. Чаще – беспокойство.

– Какое беспокойство? Что ты имеешь в виду?

– Ты слишком любопытен.

После коньяка голос Изольды потеплел, взгляд больше не пронизывал насквозь.

– Мне интересно. Не каждый день встречаешь слуг дьявола. Кем ты была до?..

– До того, как стала рабыней Люцифера? – девушка задумчиво опусти-ла глаза. – Это было очень давно. Слишком давно. Зачем ты спрашиваешь меня об этом? Я купила души сотен смертных, но ни один из них не задавал таких вопросов.

Она подняла свои чудесные зеленые глаза, и я увидел в них тоску.

– Куришь? – я протянул ей сигарету.

– Никогда не пробовала.

– Попробуй. Вряд ли слуге дьявола есть смысл беречь здоровье.

Изольда непривычной рукой взяла сигарету и, прикурив, тут же закашлялась, но сигарету не потушила. Я улыбнулся ей.

– Не слишком ты похожа на ту, что покупает души.

– Просто ты, – она сделала ударение на слове «ты». – Слишком любопытен

С каждым мгновением Изольда становилась все более похожей на обычную молодую девушку. Невероятно красивую, но – смертную и близ-кую. Доступную. Она сидела и рассматривала блики света на пустом бокале. Я взял коньяк и подошел к девушке. Наполняя ее бокал, я коснулся ее руки. Нежная бархатная кожа. Но холодная, как лед.

Сев в угол дивана, я поднял свой бокал.

– За тебя.

Она улыбнулась – совсем по-человечески – и кивнула.

– Ты не похож на остальных.

– Это комплимент?

– Это правда.

– Ты купила сотни душ. И каждому ты говорила то же самое?

– Нет.

– Каждому обещала незабываемую ночь?

– Какая тебе разница?

– А сама ты получала от этого удовольствие?

Не знаю, что на меня нашло, но я уже не мог остановиться.

– Прекрати.

– Или ты ничего не чувствуешь? Просто делаешь свою работу…

– Хватит!

– Это цена твоих черных крыльев? Что…

– Заткнись!

Она смотрела на меня, а в ее глазах стояли слезы. Я отвернулся. Когда-то одна девушка сказала мне, что я могу довести до слез даже исчадие ада. Как же она была права.

Я снова посмотрел на Изольду. Она сидела, опустив голову, закрыв лицо ладонями. Крылья безвольно свисали за ее спиной. Я подошел и, встав пе-ред ней на колени, отнял ее руки от лица.

– Прости, я не хотел…

Девушка подняла на меня глаза и, обвив мою шею руками, прижалась губами к моим губам. В одно мгновение мы оказались в объятиях друг друга. В комнате погас свет.

И не стало больше одежды. Наши руки вели нас, указывая дорогу друг к другу. Мои губы наслаждались холодным бархатом ее тела. Она гладила мои волосы весенним ветерком длинных пальцев. Мы принадлежали друг другу. А потом мы слились в единое целое. Мы стали друг другом, не оставив себе ничего, превратившись в легкое облако, меняющее форму под дуновением ветра. Мы любили друг друга, оттягивая сладостный момент, сплетаясь в невероятные, неземные сочетания звуков, вкусов, запахов и форм. На-конец стон, разбивший наше тело пополам, долгожданной радостной болью и грустью.

Луна освещала нас, лежащих на полу рядом, улыбающихся и счастливых, охмелевших от безумия любви. Моя рука скользила по ее нагому бедру, выше к талии, еще выше – ласкать высокую грудь.

Изольда говорила. Бесконечные моменты близости сломали барьер, за которым много лет пряталась ее боль. Много – очень много – лет назад она продала свою душу ради тщеславия, ради желания жить в умах и сердцах своей неземной красотой, даже после смерти. Но Люцифер обманул ее, оставив в воспоминаниях людей обезображенной ревнивым любовником. Потом он предложил ей вернуть красоту и дать крылья; ценой была – вечная служба.

Я прижимал ее к себе, чувствуя ненавистные крылья. Наверное, это была лучшая ночь в моей жизни.

– Что ты чувствуешь? – спросил я, когда Изольда перестала говорить.

Девушка отвернулась от меня к окну.

– Боль. Грусть, что не могу вернуться в мир людей. Тоску по своей жизни. По человеческой жизни, – она говорила задумчиво и тихо. – Но с то-бой мне хорошо.

– И ты не можешь освободиться от власти Люцифера?

– Конечно нет. Тот, кто стал его слугой, остается им навечно.

– Изольда, как я хотел бы, чтобы ты стала обычной девушкой. Мы мог-ли бы быть…

– Нет. Давай не будем говорить о том, чего быть не может.

Она снова повернулась ко мне, положив голову мне на плечо и обняв меня.

– Скажи, что будет, если я откажусь? – спросил я, гладя ее волосы.

– Не знаю. Ты просто забудешь, что видел меня и будешь жить дальше.

– Забуду тебя и больше никогда не увижу?

– Да.

– А если соглашусь?

– Как я и говорила, сможешь иметь любую женщину, которую захо-чешь… И я смогу иногда приходить к тебе. Молчание. Необъятное пространство маленькой комнаты, наполненное оглушительными звуками тишины. Величественная, совершенная, неземная красота девушки из Преисподней. Ее чудесные зеленые глаза, холодная кожа и черные крылья. Полная луна за окном, покрытая старческими пигментными пятнами. Город, пытающийся распороть своими трубами нежное тело неба. Разбитое стекло в подъезде и пасть лифта. Недопитый коньяк.

– Я согласен, – медленно проговорил я. – Ради тебя.

– Ты выбрал верное решение, – прошептала девушка, и в лунном свете ее лицо исказилось чудовищной улыбкой. Гримасой торжества.

«Мир умирает, люди похожи на тлю, Пыль на телеэкране важней того, что я смотрю, Любовь – прокисшие щи, мечта – помойное ведро, И ожидание чуда тянет камнем на дно. Здесь в общем нечего делать кроме того, чтобы жрать, Здесь страшно быть убитым, но страшней убивать, И очень хочется руки на себя наложить, но… Я буду жить!» /Dolphin/

Общество потребления – это зло? Ты серьезно? Да кто об этом не слышал. Это одна из самых обсасываемых тем десятилетия. Но вот сколько человек на сотню его хаявших нашли в себе силы порвать с этим злом? Конечно, для большинства – это просто мода. Любим мы обмусолить интеллектуальные темы за бутылочкой вискарика (такого, знаете, чтоб до тыщи, а то еще сок купить надо, да пару бургеров в макдаке). Некоторые, конечно, даже понимают, о чем речь идет. Но как до дела – так страхи, родительские установки, детские травмы, ответственность, импотенция, обязательства… Так, в общем, и остаются сидеть на жопе за офисным компьютером, втихую матюкая постылую работу, серость, правительство, жену, пробки, а тут еще сосед новую машину купил, дурака-начальника, усталость, идиотов-подчиненных, цены, дождь, снег, жару.