Ива Афонская - Ивовая свирель. Шесть книг в одной

Ночью уснуть не давал мне плач
ливня-бродяги, дождя-скитальца.
Бился он в окна закрытых дач,
бился всю ночь, разбивая пальцы.

Спать разве можно? Это грешно!
Что же вы так равнодушно спите?
Плачущий дождь стучится в окно,
плачущий дождь кричит: «Помогите!

В мраке холодном улиц ночных,
я бесприютный вечно скитаюсь…»
Но окна – словно уши глухих,
глаза у слепых – не открывались.

Это – отчаянья крик в ночи:
«Я одинок!» Только все боятся,
прячут от душ и дверей ключи —
не достучаться, не достучаться.

Капли как слёзы стучат в окно,
ветры холодные завывают.
Так бесприютно и так темно —
не открывают, не открывают.

Утром в петле из ветвей он стих.
Кончились силы его, он сдался
пред равнодушьем сердец людских:
не достучался, не достучался.

Ночью город пуст,
звёздный свет высок.
Шёпот тысяч уст
в тишине умолк.

Топот сотен ног
замер и застыл.
Бродит средь дорог
ветер лишь – забыл

лечь в постель. В ночи
он совсем продрог.
и, как все почти
нынче, – одинок.

Здесь такая тишь
и обитель снов,
что его страшит
звук своих шагов.

Ну кого, скажи,
ищешь ты в ночи?
От твоей души
у кого ключи?

Посмотри: везде
в окнах темь и мрак,
и тебя нигде
здесь не ждут, чудак.

Тёмных башен взлёт,
пустота дворов.
И у всех ворот
двери на засов.

Шелест листьев стих,
словно тысяч уст.
Ночью город тих,
ночью город пуст.

Душа моя,
в которой вдруг
любовь исчезла,
похожа на гнездо,
покинутое птицами.
Кто знает – может птица и вернётся
обратно,
но гнездо остыть успело
и не надеется на возвращенье.

Гнездо без птиц – уж больше не гнездо,
а просто куча веток,
и печально
оно стоит пустое, ожидая,
что кто-то залетит в него случайно
и остановится.

Сейчас мой взгляд от слёз неясен,
а в прошлом не пришлось тужить.
Я думала: мир так прекрасен,
что можно без любви прожить.

Но ты ушёл – и смолкли птицы,
лес опустел, костёр погас.
Осенний дождик дольше длится,
и меньше звёзд в полночный час.

Убор златой осенних клёнов —
всего лишь жухлая листва.
Не пахнет на лугу зелёном,
поникла свежая трава.

Над потускневшею землею
вдруг потускнели небеса.
Душа – как соловей: в неволе
петь песни сразу перестал.

А я как тень бреду устало,
поникнув гордой головой.
Мне даже песня мукой стала,
напоминая голос твой.

Как преступника
тянет на место преступления,
как эмигранта тянет на родину,
как перелётных птиц тянет на юг,
как монахиню тянет совершить грех,
так меня тянет к твоему дому.

Как самоубийцу тянет к бритве,
как мазохиста тянет испытать боль,
так меня тянет вспомнить о тебе.

Но я не знаю, как назвать это:
ненависть или любовь.

Прийти домой и в шкаф повесить платье,
поставить греться чайник со свистком.
И, посмотрев, насколько денег хватит,
немного привести в порядок дом.

Потом полить цветы, поправить скатерть,
и вспомнить, сколько ждёт на завтра дел.
Как холодно! Включить обогреватель.
А телевизор – бог с ним, надоел.

И увидав, что спички на исходе,
остывший чай ты допиваешь свой.
Бывает иногда – друзья приходят,
когда у них беда – но не с тобой.

Мы пропасти не перейдём,
она меж нами днём и ночью.
Страшнейшее из одиночеств —
есть одиночество вдвоём.

Не испытавши – не поймут,
до дна не выпив чаши с ядом.
Быть одиноким с кем-то рядом —
страшней, чем просто одному.

Различья душ – как двух планет,
нет и не будет им слиянья.
Нам видеть не дано сиянье
чужой души – лишь слабый свет.

Зачем же нам любовь дана,
когда и это не спасает?
Не наша и ничья вина,
а как спастись – никто не знает.

Но пустота в домах страшна —
и мы опять идём друг к другу,
согреть друг друга в злую вьюгу
чужая нам душа нужна.

Чтоб вновь – от пропасти страдать,
вновь – как о прутья клетки птица,
в невидимую стену биться
и – о слиянии мечтать.

Мой сад зарос крапивой с лебедой,
мой сад заглох, и заколочен дом.
Лишь птица по ночам своим крылом
его окна касается порой.

Здесь, видно, жить не будут никогда,
дороги к дому не сыскать следа.
Травою поросла к нему тропа,
найти его мне, может, не судьба.

Разрушат дом и годы, и ветра,
рассыплется его дощатый свод
от времени, дождя и непогод.
Погибнет он, когда придёт пора.

И только сны прекрасные хранят
мечту вернуться в позабытый сад,
найти дорогу в позабытый дом.
Но есть ли он? И верится с трудом.

Как позабытый сад – душа моя,
покинутый, не найденный никем.
От жажды погибает он, моля
дождя у Бога. Гибнет он зачем?

Никто не протоптал к нему тропы,
никто не повидал его красот.
Ужель предназначение судьбы:
никто его и вечно не найдёт?

Погибнет без заботливой руки,
травою и крапивой зарастёт,
его цветы погубят сорняки,
и садовод ужели не придёт?

Ведь полон он чудеснейших плодов,
и подарить их с щедростью готов,
и невозможно подобрать тех слов,
чтоб описать красу его цветов.

Как позабытый сад, душа моя,
растёт, цветёт, печаль свою тая.
Но миру дарит чудный аромат
любой – и даже позабытый сад.

Всех листьев кленовых с земли не собрать.
Листву ворошу, словно жизни страницы.
Душа моя, ты – перелётная птица,
к грядущему ты устремилась опять.

Так в поиске вечном вся жизнь и пройдёт.
Опять непонятной тоской изнывая,
как листьев осенних крылатая стая,
куда ты стремишь свой упорный полёт?